Неизвестен Автор - Заступница - Адвокат С В Каллистратова

Стиль и метод работы Каллистратовой С.В. представляются наилучшими, в максимальной степени ведущими к скорейшему и правильному разрешению дел, наиболее полезными как для ее доверителей и подзащитных, так и для суда, рассматривающего эти дела. Бумаги, составленные С.В.Каллистратовой, отличаются простотой и ясностью стиля и свидетельствуют об уменье их автора найти наиболее точные выражения для изложения своей позиции. Обладает грамотной, культурной речью.

С.В.Каллистратова является наиболее квалифицированным адвокатом в Кунцевской консультации и одним из выдающихся адвокатов коллегии".

Она всегда отстаивала в суде свои правовые убеждения, смело возражала прокурорам, никогда не позволяя себе пустых деклараций, голословной критики - сказанное всегда было четко аргументировано ссылками на законы. Она вообще считала себя законопослушным человеком и не раз повторяла в кругу друзей, что какими бы плохими наши законы ни были, жизнь была бы вполне сносной, если бы они все исполнялись. Из-за корректности даже самых резких ее высказываний прокурорам и судьям было весьма трудно предъявлять к ней претензии, хотя досаждала она им часто. В протоколе заседания Президиума Московской областной коллегии адвокатов от 5 июня 1961 г. записано: "За время работы в МОКА несколько раз привлекалась к дисциплинарной ответственности по частным определениям судов, которые Президиумом МОКА оставлялись без наложения взысканий, поскольку факты, в них изложенные, не подтверждались".

Основное место в практике Софьи Васильевны занимали уголовные дела, хотя были и гражданские, часто весьма сложные. Крупных хозяйственных дел, по которым проходили воротилы большого бизнеса, она не вела. Эти люди обращались совсем к другим адвокатам. Очень много было среди ее клиентов малолетних преступников. Преступник для нее был прежде всего человеком несчастной судьбы, защита его была защитой человека, попавшего в беду. Помню, как она начинала в судебном заседании допрос пятнадцатилетнего воришки: "Какие книжки ты читал?" - Выяснялось, что никаких. "Ты был когда-нибудь в театре?" - Нет, в театре он тоже никогда в жизни не был...

Она всегда старалась показать, что в преступлении, совершенном ребенком, подростком, виноваты прежде всего его окружение, все условия его жизни, и умела высветить все хорошие стороны любого своего подзащитного, особенно несовершеннолетнего.

Я видела, как много мама работала над своими делами, по каждому из которых было объемистое досье, каждое она знала от корки до корки. Когда вела дела о хищениях на производстве, то основательно знакомилась с технологией этого производства, не жалела времени на поиск и привлечение компетентных экспертов в сложных случаях. Ее любимая ученица М.А.Каплан вспоминала, как Софья Васильевна учила ее всегда сразу же читать протокол судебного заседания и писать на него замечания, если не все было отражено. Учила максимально использовать свидания с подзащитным, с недоумением поминая тех коллег, которые могли этим пренебречь. Она никогда не составляла ни одного документа, не давала ни одного совета без точной ссылки на законодательство. Пришедшего на консультацию посетителя она внимательно выслушивала, объясняла, что и на основании какого закона надо делать, а потом неизменно говорила: "Подождите, надо все-таки проверить", - и шла к полке со справочниками и кодексами, за "свежестью" которых тщательно следила. Конечно, все оказывалось правильным, ибо профессиональная память у нее была безупречная, но она не могла себе позволить и малейшей неточности.

В Матросскую тишину, в Бутырку, в Лефортово (следственный изолятор КГБ) Софья Васильевна всегда отправлялась с полным портфелем (тут она постоянно нарушала закон) и начинала беседу с подзащитным с того, что вынимала бутерброды и кормила его. Это были или передачи от родственников, или самою ею купленные продукты и папиросы, и надо сказать, что конвоиры обычно смотрели на эти нарушения сквозь пальцы. Особенно она заботилась о несовершеннолетних: покупала им фрукты, шоколад и не отступалась от защиты даже тогда, когда родственники считали дальнейшие хлопоты бесполезными. Очень гордилась тем, что в одиннадцати случаях из пятнадцати ей удалось добиться отмены смертных приговоров своим подзащитным - смертную казнь она всегда считала неприемлемым средством борьбы с преступностью.

Глубоко интересовали Софью Васильевну вопросы места и роли адвоката в обществе. После 1953 г. жалкое, приниженное положение, отводившееся адвокатуре "школой Вышинского", начало понемногу меняться. В 1958 г. появилась наконец в Уголовно-процессуальном кодексе 201-я статья, допускавшая адвоката к предварительному следствию хотя бы на последней его стадии, перед передачей дела в суд; вышло несколько монографий о защите в советском уголовном процессе, были переизданы судебные речи известных русских юристов. Софья Васильевна размышляет о необходимости изменений в процессуальном, уголовном, исправительно-трудовом законодательстве, об изменении форм участия адвокатов в уголовном следствии и, конечно, прежде всего об отмене смертной казни. Она обсуждает это с друзьями, в семье, много читает, делает выписки. В конце 60-х гг. она часто обсуждала эти проблемы с Валерием Чалидзе. Однако времени для оформления этих соображений у нее не хватало. Лишь в последние годы жизни ей удалось публично высказаться по некоторым из этих вопросов.

Много внимания в эти годы Софья Васильевна уделяла семье. Она была прирожденным педагогом, необычайно любящей и заботливой матерью, теткой, бабушкой, а затем и прабабушкой. Ее любили и уважали все мои товарищи, приятели моих детей, дети ее друзей. Она оказывала им юридическую помощь, давала житейские советы, многие из них стали друзьями Софьи Васильевны на всю жизнь. Дети и молодежь всегда тянулись к ней, ценя ее уважительное обращение к человеку любого, даже самого младшего возраста, неизменную доброжелательность, умение высказывать свое мнение ненавязчиво, но настолько весомо, что к нему трудно было не прислушаться. Она никогда не "читала морали", умела "наставлять на путь истинный" другим способом: задушевными беседами, с помощью мягкой иронии, увлекательных параллелей. Эти черты Софьи Васильевны, как и ее хлебосольное гостеприимство, привлекали к ней и взрослых людей, но с детьми отношения были особые. В семье она никогда не прибегала к наказаниям и прямым запретам. В восьмом классе я увлеклась туризмом, бегала по концертам, вечеринкам, стала пропускать уроки, дневник запестрел двойками. Мама долго терпела, а потом как-то спокойно и даже ласково сказала: "Маригуля, если ты не хочешь учиться, можно найти другие способы существования, но получать двойки стыдно. Так что решай - или надо уходить из школы, или учись нормально". И этого замечания оказалось достаточно...