Максим Зарезин - В пучине Русской Смуты. Невыученные уроки истории

Однако Годунов, не давая заговору созреть, наносит сокрушительный удар по Романовым и их сторонникам. Отрепьеву приходится и спасаться бегством, и скитаться по провинциальным монастырям. Удостоверившись в том, что правительство, посчитав себя избавленным от угрозы заговора, не предпринимает новых усилий для преследования противников режима, гонимый голодом, Григорий возвращается в Москву. «Услыша о деде своем о Замятие, что постригся в Чюдовом монастыре и пришеде в Чюдов монастырь», — сообщает Новый летописец {49} 49 Полное собрание русских летописей. Т. XIV. С. 59. .

Недавно А. Широкорад предположил, что Отрепьева приветил в Чудове сам настоятель сей честной обители Пафнутий. Автор обратил внимание на то, что Пафнутий начал свою церковную карьеру в Троицком Павло-Обнорском монастыре, расположенном неподалеку от костромской вотчины Романовых и родины Отрепьева. Романовы могли поспособствовать назначению Пафнутия архимандритом придворного Чудова монастыря, которое состоялось как раз пору их тесного альянса с Годуновыми — в 1593–1594 годах {50} 50 Широкорад А. Б. Дмитрий Пожарский против Михаила Романова. Загадка 4 ноября. М., 2005. С. 110–111. . Известно, что в Чудовом Григорий недолго пробыл под надзором деда, вскоре его перевел в свою келью архимандрит. После воцарения Расстриги Пафнутий заседал в самозванческом «сенате».

Пафнутий мог пригреть под своей опекой не одного соратника Романовых, пустившегося в бега после опалы, постигшей хозяев, и тогда под самым носом у царя образовалось пристанище боярской оппозиции. Впрочем, для Отрепьева это обстоятельство имело небольшое значение. После расправы над Романовыми все планы по использованию сметливого холопа в антигодуновском заговоре — если таковые, конечно, существовали — превратились в несбыточные прожекты. Отныне он был не игроком сплоченной и грозной «команды», а предоставленным самому себе юношей, которого подстерегали либо муки голода, либо пытки палачей.

Но он не только выжил. Волею случая оказавшись в кремлевской придворной обители, сын стрелецкого сотника получил шанс непосредственно соприкоснуться с реалиями большой политики. Шанс, казалось бы, скорее теоретический. Но у романовского холопа и такого не было. А чудовский инок использовал представившуюся ему возможность с поразительной эффективностью. Боярский холоп в отличие от патриаршего «референта» не мог посещать Думу, где он как губка впитывал увиденное и услышанное. Если прежние могущественные покровители вовлекали его в свою игру, теперь он играл самостоятельно. Странно, что Р. Г. Скрынников, рассказывая о феерической карьере Отрепьева и его талантах, тут же утверждает, что такой недюжинный и самоуверенный человек «действовал по подсказке людей, остававшихся в тени» {51} 51 Скрынников Р. Г. Три Лжедимитрия. М., 2004. С. 51, 60. .

Нет, в тени до поры до времени пребывал сам инок Григорий. Отрепьев либо успел завязать отношения с участниками польского посольства, если успел вернуться в Москву до отбытия послов на родину в феврале 1601 года, либо общался с теми, кто хорошо знал расстановку сил в Речи Посполитой. В ситуации, когда внутренняя оппозиция годуновскому режиму была подавлена, силу, способную помочь Отрепьеву завоевать «отцовский» престол, требовалось искать вне страны, а именно в Польше. Как только после утверждения мирного договора исчезли формальные препятствия для пересечения границы между двумя государствами, сын стрелецкого сотника, не мешкая, отправился в Киев. А в октябре 1604 года Григорий Отрепьев перешел свой Рубикон.

Григорий Отрепьев вступил в московские пределы с отрядом, небольшим по численности и чрезвычайно пестрым по составу. Расстрига бросил вызов Годунову, не имея сторонников ни в Москве, ни в провинции. Однако прибывший с чужбины незнакомец, назвавшийся именем покойного царевича, окруженный польскими шляхтичами и донскими казаками, не только не наталкивался на отчуждение и неприязнь, а, напротив, встретил горячее сочувствие населения Московской Руси, в первую очередь южных окраин страны. За редким исключением приграничные города дружно присягали Самозванцу. К исходу 1604 года на протяжении 600 верст от запада к востоку — от Путивля до Ельца — Лжедмитрий уже признавался истинным царевичем. Ряды его воинства даже после тяжелых поражений (каковое Расстрига потерпел под Добрыничами в январе 1605 года) пополнял широкий поток новобранцев. Войско Годунова, напротив, таяло, и, наконец, дружно перешло на сторону Расстриги вслед за воеводами Басмановым, Голицыными и Салтыковым. В июне 1605 года, спустя восемь месяцев после вторжения на Русь, бывший боярский холоп вступил в столицу как победитель.

Широкая социальная база самозванщины — одна из самых впечатляющих примет Смуты 1694–1612 годов. Недовольство существующим строем пронизывало все слои общества: боярство, мелкий служилый люд, жителей посадов, городских ремесленников, крестьян, казаков — столь трагическими для государства оказались последствия поместной реформы Ивана Грозного. Новшества, предложенные царем и его советниками, между тем диктовались самыми лучшими побуждениями и в первом приближении выглядели вполне разумными. Согласно указу 1556 года, по всему государству была произведена разверстка поместий для более равномерного наделения землей служилых людей.

«Посем же государь и сея разсмотри, которые велможи и всякие воини многыми землями завладали, службою оскудеша, — не против государева жалования и своих вотчин служба их, — государь же им уравнения творяше: в поместьях землемерие им учиниша, комуждо что достойно, так устроиша, преизлишки же разделиша неимущим… И все государь строяше, как бы строение воинъству и служба бы царская безо лжи была и без греха вправду; и подлинные тому разряды у царьских чиноначальников, у приказных людей» {1} 1 Полное собрание русских летописей. Т. XIII. М., 2000. С. 268–269. . С каждых ста четвертей (50 десятин) землевладелец должен был поставить одного вооруженного всадника — «человек на коне в доспехе полном, а в дальний поход о дву конь». За снаряженных в поход ратников правительство соглашалось приплачивать денежное жалованье, ослушников грозилось штрафовать {2} 2 Павлов-Сильванский Н. П. Государевы служилые люди. М., 2000. С. 86, 87. .