Александр Шубин - Социализм. «Золотой век» теории

Под давлением левых эсеров 31 августа фракция ПСР в Петросовете приняла резолюцию с требованием создать власть из представителей ЦИКов советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов без кадетов. Одновременно фракция поддержала предложение центристов ПСР о временном революционном парламенте на платформе Чхеидзе [1315]. В это время идеи левых и центристов в ПСР были вполне совместимы, то есть партия была предельно близка к правому крылу большевиков и левому крылу меньшевиков. Чернов заострял свои выступления против буржуазии: «надо отделять интересы промышленников от интересов промышленности» [1316]. Золотые слова. Только понимание этого пришло поздно.

Отсюда оставался только один шаг до «однородного социалистического» или «однородного демократического» правительства, где будут доминировать левые социалисты.

События корниловского мятежа вновь нарушили равновесие в системе власти и привели к существенным изменениям в ее структуре. Поскольку наиболее радикальной из крупных организаций, участвовавших в борьбе против Корнилова, были большевики, корниловское выступление свело на нет ослабление их позиций после июльского поражения. Более того, дальнейшее ухудшение экономической ситуации и неубедительность антибольшевистской агитации привели к значительному росту влияния большевиков в крупных индустриальных центрах.

Уже 31 августа начался процесс, который затем был расценен Лениным как «большевизация советов». Петросовет принял предложенную большевиками резолюцию «О власти». Она была составлена в умеренных тонах, характерных для правых большевиков, и рассчитана на компромисс с радикализировавшимися эсерами и меньшевиками. Резолюция требовала отстранения от власти цензовых элементов (а не только кадетов) и создания ее на новой основе. «Нетерпимы далее ни исключительные полномочия Временного правительства, ни его безответственность. Единственный выход – в создании из представителей революционного пролетариата и крестьянства власти», которая провозгласит демократическую республику, отменит частную собственность на землю и передаст ее в распоряжение крестьянских комитетов, введет в общегосударственном масштабе рабочий контроль, национализирует важнейшие отрасли, введет налоги на сверхдоходы, отменит тайные договоры и др. [1317]Практически все эти требования уже высказывались лидерами меньшевиков и эсеров. Такие предложения большевиков были явным шагом к компромиссу с социалистами.

Это не была инициатива только Каменева и его сторонников. В первых числах сентября Ленин выступил с серией статей, открывавшихся работой с откровенным названием «О компромиссах». Ленин писал: «Союз большевиков с эсерами и меньшевиками против кадетов, против буржуазии… испытан только по одному фронту, только в течение пяти дней, 26-31 августа, во время корниловщины, и такой союз дал за это время полнейшую, с невиданной еще ни в одной революции легкостью достигнутую победу над контрреволюцией, он дал такое сокрушающее подавление буржуазной, помещичьей и капиталистической, союзно-империалистической и кадетской контрреволюции, что гражданская война с этой стороны развалилась в прах, превратилась в ничто в самом начале, распалась до какого бы то ни было «боя»…

Если есть абсолютно бесспорный, абсолютно доказанный фактами урок революции, то только тот, что исключительно союз большевиков с эсерами и меньшевиками, исключительно немедленный переход всей власти к Советам сделал бы гражданскую войну в России невозможной» [1318]. Таким образом будет «возможно и вероятно» мирное развитие революции.

Но умеренные социалисты оттолкнули протянутую руку. 8-10 сентября «Рабочая газета» и «Дело народа» выступили с критикой ленинской инициативы.

Уже при обсуждении большевистской резолюции лидеры социалистов стали демонстративно искажать ее содержание, подчеркивая свои разногласия с большевиками. Так, Церетели, опровергая ее, стал доказывать, что нельзя передавать власть одному пролетариату, хотя большевики выступили за власть рабочего класса и крестьянства. Представитель эсеров Болдырев стал спорить с аграрным пунктом резолюции, который практически повторял предложения Чернова. Это выглядело как ревность [1319].

Такая реакция свидетельствовала, что умеренные социалисты не готовы к созданию реального левого фронта. Победа большевиков в Петросовете была еще неустойчивой – в голосовании приняло участие меньше половины депутатов, так как большинство членов солдатской секции отсутствовало – ведь еще сохранялась угроза наступления корниловцев.

И тогда эсеровско-меньшевистский президиум Петросовета вместо поиска компромисса попытался перейти в контрнаступление. Он подал в отставку, чтобы заставить депутатов отказаться от поддержки большевиков. В ответ Троцкий и Каменев выдвинули проект создания президиума не большинством совета, как раньше, а из представителей всех фракций. Таким образом они получили поддержку малых фракций и моделировали будущую советскую коалицию. Но меньшевики и эсеры не оценили и этой уступки.

Троцкий и Каменев стремились к сдвижке власти в Петросовете, но лидеры меньшевиков и эсеров, поставив на карту свои посты в президиумы, спровоцировали серьезный сдвиг.

9 сентября, когда в Петросовете собрался убедительный кворум – 1000 депутатов, большевики одержали решительную победу. Их резолюцию поддержали 519 депутатов. 25 сентября Петросовет возглавил Троцкий.

Большевизация Петросовета не облегчила дело компромисса – умеренные социалисты, потерпев поражение, не желали дальше отступать. Теперь большевики согласились бы только на роль равноправных партнеров, а на это «вожди демократии» не рассчитывали. Эсеры и меньшевики лишний раз убедились, что их позиции советах ослабевают, что на советы опасно опираться правительству. Но, разумеется, не это тактическое поражение определило позицию социалистов.

Казалось, настал идеальный момент для создания однородного правительства социалистов (с большевиками или без), опирающегося на советы и другие общественные организации. Но мог ли его возглавить Керенский, приверженец социал-либеральной коалиции, к тому же связанный с левыми кадетами личными узами [1320]? Керенский создал Директорию, составленную из его команды, а не представителей партий. Проводить социальные преобразования Керенский не собирался, его популярность стремительно падала, утягивая за собой и «рейтинги» социалистических партий. Даже в руководстве ПСР стали приходить к выводу, что стране нужен другой премьер.

Но опираться на большевизирующиеся советы – опасно. Умеренные социалисты все еще искали “революционных” либералов, которые могли бы соответствовать догме о представительстве класса буржуазии во власти, служить противовесом левому крылу «демократии» и в то же время не мешать проведению назревших и перезревших преобразований. Но в реальной России не было влиятельной партии «демократии», которая не была бы при этом не-социалистической. Как иронизировал Троцкий, «где эта буржуазия, с которой они хотят коалироваться? Буржуазия, газет не имеющая, политической партии не образующая, в думах и земствах не сидящая?» [1321]