Наталия Будур - Повседневная жизнь викингов IX–XI века

В Викене (побережье на севере от реки Готы, теперь Бохуслен) многие купцы, как датские, так и саксонские, проводили зиму и лето. Жители Викена и сами часто ездили для торговли в Англию, в землю саксов, во Фландрию и Данию. Они и готы очень роптали на распри между шведским конунгом Олавом Шётконунгом и норвежским королем Олавом Толстым, мешавшие торговым сношениям их подданных.

В Тунсберг в Норвегии приходили торговые корабли из Саксонии и Дании, из Викена и северных границ Швеции.

Еще более развита была торговля в Халльсейри в Дании. По свидетельству исландских саг, там собиралось много торгового люда и велась обширная торговля на ярмарках, главных на Севере.

Торговые пункты на полуострове Сконе в Швеции также посещались кораблями разных народов. Особенно выделялся Лунд — богатый торговый город, обнесенный деревянными стенами, не всегда однако же защищавшими его от нападений викингов.

Корабли, приходившие из Сканера и Халльсейри в Норвегию, привозили пшеницу, солод и мед, а обратно везли рыбу. Жители Викена торговали в Гёталанде солью и сельдью. Корабли из Исландии привозили меха и сушеную рыбу. Норвежские и датские суда брали там рыбу, кожи, ворвань и меха, а привозили пшеницу, мед, вино и сукно. Валландские (франкские) мечи, о которых часто упоминается в сагах, были также предметом торговли, хотя оружие иностранной работы, вероятно, принадлежало к числу вещей, большей частью приобретаемых в походах. Рабы также продавались и покупались на больших рынках.

Немного говорят исландские саги о торговле на прибалтийских берегах. Вероятно, из Швеции везли меха, мед и воск, которые отправлялись русичами вниз по Днепру.

Жители городов, для которых торговля была основным занятием, были в то же время воинами, сами управляли судами, запасались оружием и нанимали дружину, потому что нередко им приходилось защищаться от нападений викингов. Так, мы знаем, что на торговые корабли, на которых епископ Ансгарий впервые приехал в Швецию, по дороге напали викинги, но купцы оказали им достойное сопротивление, что, впрочем, не спасло их от вторичного нападения норманнов, которое оказалось для последних удачным.

Побывали викинги и на Руси. Но вопрос о варягах принадлежит к наиболее спорным в русской историографии. Ученых привлекали легенды о призвании варяжских князей и вполне удовлетворительные объяснения скандинавского происхождения имен Рюрика и Трувора. Однако опровергнуть сообщение о призвании варягов на Русь оказалось вполне возможным. Тем не менее бессмысленно отрицать тот факт, что между скандинавами и русичами существовали тесные связи, следовательно, значение норманнского влияния на русскую историю вряд ли можно преуменьшить.

Походы викингов на Русь, начавшиеся в конце VIII века, первоначально были разбойничьими набегами, которые довольно трудно отделить от «торговых поездок». Те, кто отваживался отправиться в поход в Восточную Европу, могли захватить богатую добычу и покрыть свое имя неувядаемой славой.

«Въездными воротами» в славянские земли служили расположенные на северо-востоке Балтийского моря Ладожское озеро и река Волхов. Из Ладожского озера по системе рек можно было доплыть до Белозера, центра финского племени весь (современные вепсы), а также по реке Волхов добраться до озера Ильмень и Новгорода. Далее по речным системам бассейнов Ладожского озера и Ильменя нетрудно было доплыть до Верхней Волги и достичь державы булгар со столицей Великий Булгар. Волжский путь через Каспийское море вел далее в арабские страны Передней и Средней Азии, а по Нижнему Дону — в Черное море и Византию.

Плавание по рекам было очень опасным. В некоторых местах суда приходилось тащить по суше волоком или на катках, чтобы переправиться на другую реку или миновать опасные каменистые пороги.

«Повесть временных лет» очень подробно описывает круговорот торговых путей на Валдайской возвышенности:

«Когда же поляне жили отдельно по горам этим, тут был путь из Варяг в Греки и из Грек по Днепру, а в верховьях Днепра — волок до Ловоти, а по Ловоти можно войти в Ильмень, озеро великое. Из этого же озера вытекает Волхов и впадает в озеро великое Нево, и устье того озера впадает в море Варяжское. И по тому морю можно плыть до Рима, а от Рима можно приплыть по тому же морю к Царьграду (Константинополь. — Я. Я), а от Царьграда можно приплыть в Понт море (Черное море. — Я. Я), в которое впадает Днепр река. Днепр же вытекает из Оковского леса и течет на юг, а Двина из того же леса течет и направляется на север и впадает в море Варяжское. Из того же леса течет Волга на восток и впадает семьюдесятью устьями в море Хвалисское (Каспийское море. — Я. Б.). Так и из Руси можно плыть по Волге в Болгары и в Хвалисы и дальше на восток пройти в удел Сима (Приуралье. — Н.Б.)».

По мере того как местное население училось обороняться от набегов норманнов, все большую роль начинала играть мирная торговля. Одновременно с этим громадное значение для скандинавов имела возможность наняться на службу в дружину к русским князьям. Само слово «варяги» в древнескандинавском языке означало воинов-наемников.

Очень важными в то время считались и матримониальные связи русских князей с родами северных конунгов. Почти все известные нам князья были так или иначе связаны с Севером.

Например, дочь Ярослава Мудрого, Елизавету, выдали замуж за Харальда Сурового, который всеми силами домогался руки Эллисив (как называли в сагах русскую княжну) и ради нее отправился за богатством в Византию, нанялся на службу в императорскую варяжскую гвардию и даже отказался от трона базилевса, который ему предложила императрица Зоя. Когда Харальд попросил у Зои разрешения оставить Константинополь, чтобы вернуться к своей Эллисив, разгневанная императрица заточила Харальда в тюрьму. Оттуда викингу чудом удалось бежать. Вскоре он очутился в Киеве, куда в течение всей службы в Константинополе отсылал деньги. Богатство его было столь велико, что Ярослав Мудрый почел за честь выдать за него замуж свою дочь. Эллисив Харальд посвятил свои стихи «Висы Радости», в которых сетовал на то, что девушка из Гардарики не чувствует к нему склонности.

Эта, пожалуй, самая романтическая любовная история эпохи викингов часто привлекала к себе внимание известных писателей и поэтов, в том числе Константина Батюшкова и Алексея Толстого. Вот как, точно в соответствии с историческими источниками, пишет Алексей Константинович Толстой в «Царе Борисе» о весьма бурном десятилетии в жизни Харальда Сурового: