Игорь Андреев - На пути к Полтаве

Всему есть предел. В том числе и мужеству. Наступил момент, когда те из шведов, кто мог бежать, побежали. Отступление приняло повальный характер. Немногие уцелевшие офицеры тщетно пытались навести порядок. «Стой!» — кричали они солдатам. «Стой!» — кричали солдаты друг другу. И все, не останавливаясь, продолжали бежать. «Все пропало!» — в отчаянии крикнул графу Пиперу Реншильд. Этот возглас был больше, чем просто признание поражения в сражении. За какие-то полчаса боя надломилось и «пропало» все шведское, столетием воздвигаемое могущество.

Реншильд все же пытался что-то сделать. Он кидался от одного подразделения к другому в бесплодной попытке остановить беглецов. В один из таких моментов главнокомандующий наткнулся на короля. Сообщение генерала было неутешительным: «Наша пехота бежит!» На разговоры, впрочем, не было времени, и фельдмаршал вновь устремился навстречу своим солдатам, напутствовав королевский конвой: «Берегите государя, ребята!» Это была их последняя встреча. Через полчаса Реншильд попадет в плен. Тогда же близ Малобудищенского леса отдали свое шпаги генералы Штакельберг и Гамильтон.

Опасность оказаться в руках русских нависла над самим Карлом XII. В продолжение всего боя он старался ободрить своих солдат. Иногда он даже приказывал нести себя чуть ли не в самую гущу схватки, выказывая готовность разить неприятеля… с носилок. Позднее в русских источниках так описали это метание короля по Полтавскому полю: «…Король швецкий с превеликим гневом на своем колышке (конные носилки. — И.А. ), ездя всюду, и всюду скрыжал зубами и топал ногами (так! — И.А. ), стучал головою от великого дешператства (отчаяния), но ничем в порядок своей армии привести не мог». Надо признать, что авторы «Гиштории» не поскупились на мрачные цвета для описания поведения шведского государя. Между тем состояние Карла понятно: его сила, его воля, его ум из-за проклятого ранения уже никак не могли влиять на исход сражения, превратив короля в живой и бесполезный символ шведского могущества. С этим было трудно примириться.

Король со своей свитой был заметной и соблазнительной целью. Когда началось повальное бегство, не остановленное ни видом, ни призывами короля, свите ничего не оставалось делать, как под выстрелами двигаться к Малобудищенскому лесу. Карлу везло. Ни одна пуля не поразила его. Но это было везение за счет преданности — вокруг короля, сомкнувшись, по-прежнему стояли драбанты и гвардейцы. За все сражение из 24 драбантов остались на ногах трое — остальные были убиты или ранены.

Падение с носилок разбередило рану Карла. Обессиленный, он тем не менее приказал посадить себя на коня, чтобы приободрить шведов. Ему подвели лошадь, посадили в седло. Но проходит немного времени — и лошадь убита. Королю подводят коня раненого лейтенанта драбантов Юхана Ертте. Самого лейтенанта оставляют на траве — умирать. Но Юхану везет — его находят братья и везут в лагерь. Ертте выжил. В пожалованной позднее королевской грамоте «подвигу» Юхана придадут эпический подтекст: лейтенант сполз с коня «и нам его (Карлу XII. — И.А. ) предоставил», тем самым «жизнь свою на милость врагу отдал». Между тем, не без иронии отмечает шведский историк, все было прозаичнее: Карл просто приказал забрать у раненого его коня.

В сутолоке отступления была угроза не найти лагерь. Но здесь шведам невольно помогли их союзники — казаки Мазепы. Один из участников Полтавы писал по этому поводу: «Не думаю, что из казаков гетмана Мазепы в бою участвовало более трех человек. Пока мы сражались, они находились сзади, а когда все побежали, то оказались далеко впереди нас. Впрочем, они оказали нам услугу тем, что показали путь к обозу».

Солнце перевалило через зенит, когда передовые части разбитой армии достигли лагеря. Здесь в тяжелом молчании их встречали приведенные в боевую готовность подразделения, оставленные для охраны артиллерии и обоза, около двух с половиной тысяч человек. Ждали атаки русских. Но русское командование остановило свою пехоту у кромки Малобудищенского леса.

Карла встретили тяжелым молчанием. Тот бодрился: «Ничего, ничего!» — и обещал, что получив подкрепление, поквитается с царем. Карл XII говорил это, искренне веря, что так оно и будет. По какой-то одному ему ведомой логике он готов был признать, что Петр выиграл. Но при этом он, Карл, тоже не проиграл, потому что не он командовал. Как здесь не вспомнить про королевское прозвище, дарованное ему солдатами, — «железная башка»…

Сражение закончилось. Вторая, главная фаза битвы заняла чуть больше 2 часов — в 9-м часу начали, к 11 завершили. Из них решающими оказались 20–30 минут, когда стороны сошлись в жаркой схватке, надломившей хребет великой армии. Но, чтобы эти минуты стали явью, России пришлось пройти трудный путь длиной в 9 лет.

В петровском стане ликовали. Всех захлестывало одно, всепоглощающее чувство радости. Войска были отведены и расставлены так, как они стояли до начала баталии. Петр объезжал войска и благодарил их за победу. Солдаты брали на караул, звучала музыка, склонялись и взлетали вверх полковые знамена. Прямо в поле в шатре отслужили благодарственный молебен. После службы и поздравлений был устроен пир. На него Меншиков привел пленных. Возглавлял невеселую процессию Реншильд с четырьмя генерал-майорами. Позже к ним присоединили графа Пипера, который, перепугавшись дикого вида казаков, поспешил сдаться регулярным частям.

Преклонив колени, генералы и старшие офицеры вручили царю свои шпаги. Символический обряд имел приятную для победителей сторону — возможность проявить благородство. Петр не преминул этим воспользоваться. Шпаги были возвращены. «Вы честный солдат», — объявил царь фельдмаршалу. По-видимому, только крайним возбуждением можно объяснить неожиданную забывчивость государя. Ведь по приказу этого «честного солдаты» три года назад были безжалостно изрублены и переколоты русские пленные под Фрауштадтом!

Петру очень хотелось увидеть среди пленных Карла. Уже на исходе сражения, сгорая от нетерпения, он непрестанно переспрашивал: «Где же мой брат Карл?» В какой-то момент, перепутав, за «брата Карла» приняли захваченного в плен «маленького принца» Максимилиана Эммануила Вюртембергского. Разобрались быстро. Так же быстро, как и «пережили» отсутствие Карла на пиру, — все перекрывала радость победы.

Царь был очень оживлен. Он чувствовал: Полтава — его звездный час. В расшитых богатым узорочьем шатрах Светлейшего Петр не скупился на похвалу. «Перепало» даже приглашенным на пир шведам. Едва ли Реншильд и генералы могли еще утром предположить, что к вечеру им придется вкушать яства и пить вина, налитые в бокал самим царем. Между тем Петр и наливал, и угощал, не упуская, впрочем, возможности подтрунить над самонадеянностью невольных «гостей»: «Господа, брат мой Карл приглашал вас на сегодня к обеду в шатрах моих, но не сдержал королевского слова; мы за него исполним и приглашаем вас с нами откушать».