Игорь Андреев - На пути к Полтаве

Вне пристального внимания оставался лишь один Мазепа. Царь не сомневался в его лояльности. К тому же старый гетман так тонко вел свою партию, что не давал повода усомниться в себе — все доносы и неприятные для Мазепы слухи о его тайных переговорах с противниками царя преподносились как происки многочисленных врагов и завистников. Петр этому верил. Конечно, его можно упрекнуть в непростительной доверчивости. Но не лучше ли восхититься артистизмом Мазепы, сумевшего обвести вокруг пальца и Яна Казимира, и Петра Дорошенко, и Самойловича, и, наконец, «проницательного» Петра. Гетман был так ловок по части обманов и интриг, что, похоже, умудрился в конце концов перехитрить самого себя. Что бы там ни писали апологеты «борца за самостийную Украину», Мазепа очень скоро покается в своем опрометчивом поступке — переходе на сторону Карла XII. В самом деле, всю жизнь ставил на того, на кого надо было ставить, а здесь незадача — так промахнулся и так проиграл.

Карл повел шведскую армию к так называемым речным воротам России, туда, где Двина и Днепр образуют узкий коридор, позволяющий избежать форсирования полноводных рек. Войска везли с собой трехмесячный запас провианта, с боем выбитый из населения Литвы и Белоруссии. Огромные обозы сильно сковывали движение. На беду, установившаяся было погода сменилась проливными дождями. Подсохшие дороги раскисли. Тут уж окончательно стало ясно, что то, что в России называли дорогами, в Европе называлось бездорожьем, а что плохой дорогой — ее отсутствием. Лошади и люди выбивались из сил, выуживая из липкой грязи полковые фуры и орудия. Сам Карл XII должен был признать в письме сестре Элеоноре, что марш был «довольно трудным как из-за непогоды, так и из-за отвратительных дорог». За жалобой скрывалась досада: все попытки отсечь Шереметева и устроить ему бойню проваливались из-за вынужденной медлительности.

Первое крупное столкновение произошло у Головчина.

Головчин — узел дорог на Староселье, Шклов и Могилев. Было ясно, что даже такому мастеру маневрирования, как Карл, этого пункта никак не обойти. Шереметев и Меншиков решили задержать неприятеля при переправе через речку Бабич, укрепив местность и заранее расставив войска. Светлейший писал Петру о замысле операции: используя трудности местности — река, болота, леса, — «елико возможно, держать» неприятеля и при переправе нанести ему урон; если же он попытается «к главной баталии нас принудить», то за узкими дорогами у него ничего не выйдет — мы успеем отойти.

Войска встречали шведов в следующем порядке. Центр позиции заняла дивизия Шереметева. На правом крыле, при Климочах, стояли солдаты и драгуны Аллатара и Флюка. Левый фланг держала дивизия Репнина — 9 солдатских и 3 драгунских полка. От Шереметева и от расположенной еще левее кавалерии Гольца Репнин был отделен болотами. Наконец, перед выстроившимися войсками в обрамлении топких, заросших осокой и камышом берегов текла речка Бабич.

Шереметев и Меншиков были довольны избранной позицией. Но проводивший рекогносцировку Карл XII сразу же разглядел слабости в расположении русского войска. Позиция растянута. Между центром и левым флангом — болото, затрудняющее передвижение. Русские, несмотря на сильные дожди, превратившие землю в жижу, успели возвести фортификационные сооружения. Это, конечно, усложняло задачу атакующим. Но за долгие годы войны Карл привык к тому, что противник стремился отгородиться от него «испанскими рогатками», окопами и шанцами. В этом была своя положительная сторона: привязанные к укреплениям, противники короля обрекали себя на оборонительную тактику. За инициативу даже не приходилось бороться — выбирай только место в позиции неприятеля, атакуй и побеждай.

Так было и на этот раз. Под рукой у Карла было около 12 тысяч против 38 тысяч фельдмаршала Шереметева. При желании король мог увеличить свое войско, подтянув дополнительные части. Но Карл XII, как выразился один из участников сражения, уже «не мог ждать». Неприятель несколько раз ускользал от него. Следовало незамедлительно воспользоваться моментом, пока Шереметев не передумает и не отступит.

В ночь на 3 июля (14 июня) передовые части под началом самого короля выступили к заболоченной пойме речки Бабич. План был прост, как большинство тактических решений Карла XII. Удар наносился там, где его менее всего ожидали, — через реку и болото, разделявшие дивизии Шереметева и Репнина, с задачей обойти правый фланг последней. Драгунов Гольца должна была сковать кавалерия. Простота не исключала риска: при известной расторопности русские легко могли сбросить шведов в воду.

Форсирование сразу пошло не так, как было задумано. Гренадеры, тащившие понтонный мост, не поспевали — дождь и бездорожье превратили каждую секцию понтона в непосильную ношу. Весь график движения был поставлен под угрозу. Но главное, часовые Репнина подняли тревогу тогда, когда головная колонна лишь вышла к правому берегу реки. А ведь надо было еще переправиться через Бабич и преодолеть заболоченную пойму. Срыв внезапной атаки можно было компенсировать лишь быстрыми и согласованными действиями. Идущие за головной колонной шведские артиллеристы развернули орудия и ударили по позициям Репнина. Гвардейцы, чертыхаясь, полезли за королем в черную воду.

Артиллеристы Репнина ответили беглым огнем. Огонь не отличался меткостью — мешал стоявший над поймой предрассветный туман. Однако звуки разрывавшихся над головой гранат смутили шведов. Увязшие в вязкой прибрежной жиже гвардейцы замешкались. Здесь их настигла вторая волна наступающих. Все смешалось. Если бы Репнин в этот момент решился атаковать противника, то едва ли шведам пришлось бы праздновать победу. Но генерал проявил нерешительность, если не сказать больше. Драгоценное время было упущено. Шведы выбрались на твердую землю. Минуты ушли, чтобы подразделения разобрались и выстроились в линию. И хотя заряды и подсумки у многих оказались подмочены, это никого не смутило. Палаши и багинеты и мокрыми годились в дело. Король, не мешкая, повел гвардейцев в атаку.

Растерявшийся Репнин взывал о помощи. Его адъютанты мчались к Шереметеву и Гольцу с просьбой прислать подкрепления. Фельдмаршал, отчетливо слышавший нарастающий шум боя со стороны дивизии Репнина, пребывал в нерешительности. Не есть ли это ловушка, отвлекающий маневр, до которых был так охоч «король Карлус»? В конце концов Борис Петрович внял призывам Репнина и отрядил на левый фланг генерала Ренне с Ингерманландским полком. Позднее к Репнину направили еще и бригаду Айгустова. Но и Ренне, и тем более Айгустов опоздали.