Фрэнк Маклинн - 1759. Год завоевания Британией мирового господства

В письме своей матери, написанном в день боя, лейтенант Хью Монтгомери из 12-го пехотного полка объяснил атмосферу, царившую в то утро: «Мы наступали более четверти мили под самым испепеляющим огнем ужасающей батареи 18-фунтовок, которые сначала открыли огонь по нашему фронту. Но по мере нашего наступления они стали бить нам во фланг, а под конец — и в тыл. Можно вообразить, что эта канонада привела бы к тому, что полки не смогут выдержать шока от вида неразбитых войск, которые заблаговременно были сосредоточены на поле боя по собственному выбору командующих. Но твердость и решительность могут преодолеть почти любые трудности».

Британские батальоны упорно наступали вперед на французскую кавалерию, численность которой составляла 7 000 всадников, не способных ничего сделать, чтобы остановить противника. Кавалеристы были вооружены саблями и пистолетами, а не мушкетами. Командующий кавалерии, видя, что она находится в опасности, превращаясь в неподвижную мишень, приказал перейти в атаку.

Кавалерией командовал герцог Фитц-Джеймс, еще один сорокасемилетний генерал в Миндене в тот день. Внук английского короля Якова II и сын герцога Бервика, воина-якобита, павшего в бою в 1734 г. при Филипсбурге (молодой Фитц-Джеймс был рядом с ним, когда отец умирал), герцог Фитц-Джеймс стал ветераном дюжины баталий — сначала в Войне за австрийское наследство, а позднее в Гастенбеке, Крефельде и Люттерберге. Теперь командующий приказал маркизу де Кастри возглавить первую волну кавалерии в составе одиннадцати эскадронов и совершить дерзкую попытку деморализовать и разбить противника.

Пехота Шпёркена только закончила первый раунд, после которого она сражалась саблями против штыков. Но имел значение каждый раунд.

Серия смертоносных залпов в высшей степени дисциплинированных британских полков вырвало сердце французской кавалерии. Те, кому удалось остаться в живых в этом сокрушительном огне и выбираться к рядам противника, погибли, заколотые штыками. По мере отступления французов их мучители перезарядили свое оружие и ждали в состоянии готовности следующей атаки.

Фитц-Джеймс теперь отдал приказ атаковать своей второй линии — двадцати двум эскадронам. Теперь, как никогда, британцы показали уровень своего масштаба, так как их потери резко увеличивались, но не было даже признаков проявления трусости и потери боевого духа.

Лейтенант Монтгомери беспристрастно подвел итоги сложившейся обстановки: «После такой расправы с этими визитерами [т. е. с первой волной французской кавалерии] нам не дали ни минуты передышки. Чтобы избежать неизбежного поражения, на нас подобно молнии вылетела слава Франции — офицеры ее армии».

И вновь смертоносный залп опустошил ряды скачущих всадников. Вновь французские кавалеристы прорвались в ряды британцев, и вновь их скосили выстрелами в упор. Снова немецкая пехота перезарядила свое оружие, стоя в состоянии готовности.

На этот раз не стали ждать третьей атаки, а бросились вперед. Но, выполняя это, англо-германцы обнажили свой правый фланг. Граф де Гёрши на левом фланге от Фитц-Джеймс увидел свой шанс.

Вынужденные развернуть свою вторую линию наполовину вправо, чтобы ответить на этот вызов, пехотинцы Шпёркена (от них к тому времени осталось три батальона), испытывающие огромное давление со стороны противника, должны были сражаться с противником, численность которого оказалась почти в три раза больше.

Пехоте пришлось бы очень трудно, если бы Фердинанд не смог заметить новое развитие событий. В поддержку пехотинцев он направил пять батальонов солдат под командованием Шиле (расположенных справа от Шпёркена), а также бригаду тяжелой артиллерии. Едва командующий успел заткнуть эту брешь, как французы пошли в следующую кавалерийскую атаку, на этот раз в составе 2 000 всадников под командованием генерала де Пойанна.

Это атака оказалась фронтальной, как у Фитц-Джеймса, но с маневром окружения левого фланга и тыла Шпёркена. Настала кульминация битвы: атака Пойанна стала самым опасным французским маневром до того времени.

Лейтенант Монтгомери продолжал свое сообщение: «Далее появились несколько полков гренадеров Франции. Это были парни такого лихого и устрашающего вида, каких мне никогда не доводилось видеть. Завязался бой с переменным успехом, но нам удалось отогнать их на расстояние, с которого они стали обстреливать нас. У них имелось нарезное оружие, а наши мушкеты не доставали до противника. Чтобы устранить это, мы перешли в наступление. Они поняли наш замысел и бежали».

Но сколько времени смогли бы британские полки противостоять этому двойному окружению: пехоты — справа, кавалерии — с тыла и слева?

Это был момент высшей славы Королевских Уэльских фузилеров, для которых Минден стал одной из самых ценных боевых заслуг начиная с того дня. Они дрались словно львы при умелой поддержке со стороны ганноверской гвардии, принимая на себя главный удар ожесточенной атака с фронта, фланга и тыла.

Самые дальние шеренги повернулись назад и осмотрелись, зная, что назад отступление невозможно. В течение какого-то мгновенья они заколебались, их ряды, похоже, были готовы рассредоточиться. Завязался яростный бой с французами, в котором в обороне образовались огромные бреши, но британцы держались стойко и быстро их ликвидировали.

Много раз пехота Гёрши пыталась прорваться, но каждый раз ее оттеснял точный ближний огонь пушек англо-ганноверской артиллерии, присоединившейся на финальных этапах титанического сражения.

Наконец-то Фердинанд смог подвести подкрепления к важнейшей арене боя. Подоспела колонна Вутгинау (из центра непосредственно на левый фланг Шиле). Ее правое крыло, состоящее из ганноверцев и гессенцев, захватило французов с фланга. Завязались ближние и частые рукопашные бои. Кавалерия Пойанна дрогнула первой. Вскоре цвет французских кавалеристов, гренадеры и карабинеры, оказались разбиты и бежали, потеряв половину личного состава.

К этому времени колонна генерала Имхоффа слева от центра англо-германских войск заняла место в строю. Они опоздали на поле боя частично из-за того, что шли всю ночь, но отчасти их задержала колонна Шпёркена, наступавшая быстро и стремительно.

Прибытие Имхоффа завершило дезорганизацию французов, которые пытались сосредоточиться после боя. Особенно опустошенной оказалась оставшаяся французская кавалерия.

Как отчаянно Фитц-Джеймс ни пытался перегруппировать и сосредоточить свои части, большие пушки наносили им дальнейший урон. Под конец Фитц-Джеймс приказал оставшимся в живых кавалеристам пойти в атаку. Но их попытка была легко подавлена армией союзников, уже уверенных в победе.