Фрэнк Маклинн - 1759. Год завоевания Британией мирового господства

Монкальм сухо ответил на это послание, а через две недели, после поражения британцев в Тикондерога, отправил еще более сдержанное письмо. Но в его дневнике есть запись, сделанная 23 июня, свидетельствующая о бурной реакции командующего: «Сегодня в десять часов вечера маркиз де Водрейль прислал мне нелепые, туманные и сбивающие с толку приказы».

К следующему году злоба и презрение настолько обострились, что Монкальм сделал следующую запись: «Месье маркиз де Водрейль, генерал-губернатор, находящийся в звании генерала армии, нанес свой первый визит. В конце концов, молодежь следовало проинструктировать. Так как раньше он никогда не видел лагеря и оборонительных сооружений, ему все показалось столь же новым, сколь и занятным. Он задавал странные вопросы и был похож на внезапно прозревшего человека, слепого от рождения.»

Трещина в отношения между Водрейлем и Монкальмом привела к явному скандалу в собственном доме генерал-губернатора. Однажды (предположительно на вечере, который давал Водрейль) он не мог удержаться от искушения и выказал свое нерасположение к ненавистному сопернику. Маркиз снова использовал свой старый прием, заявив: Монкальм после взятия форта Генри в 1757 г. должен был направиться в форт Эдуард, чтобы тоже взять его.

Так как командующий уже неоднократно имел дело с этим старым анекдотом (и в письменных меморандумах, и в беседах), то он довольно резко ответил: если губернатор не удовлетворен, то может задуматься о том, как ему самому победить на этом поле сражений. Водрейль, почти вне себя от гнева, стиснул зубы и пробормотал, что, возможно, он так и сделает, притом намного быстрее, чем хотелось бы Монкальму.

В этот момент жена губернатора решила вмешаться в разговор и стала развивать военную тему. Монкальм, любивший свою жену и страдавший от вынужденного одиночества, счел это невыносимым. Мало того, что ненавистный губернатор привез сюда жену, но она еще и позволяла себе недозволенное.

С ледяной сдержанностью Монкальм прервал ее:

— Мадам, при всем моем уважении, позвольте мне сказать: женщинам не следует говорить о войне.

Намеки и жесты не возымели действия. Словоохотливая мадам де Водрейль продолжала развивать свою тему. Монкальм, встав во весь рост, сказал еще более холодно:

— Мадам, при всем моем уважении, позвольте сказать: если мадам Монкальм была бы здесь и услышала, как я беседую о войне с месье маркизом де Водрейлем, она промолчала бы.

Таково было положение дел, когда Новая Франция вошла в стадию чрезвычайного кризиса, а французы боролись за выживание с численно превосходящим противником в Канаде. В тот момент Версаль, как казалось, уже полностью отвернулся от Америки, считая ее потерянной.

Той зимой, в конце сезона военной кампании, картина для французов получила еще более мрачный вид. Полковник Джон Бредстрит возглавил дерзкую внезапную атаку на форт Фронтенак на озере Онтарио. Французы капитулировали менее чем через двадцать четыре часа, 27 августа они подняли белый флаг.

Бредстрит хотел продолжить наступление, атаковать форт Ниагара и одержать полную победу в провинции Огайо, но его остановил осторожный Аберкромби. Между тем Форбс, наступавший на форт Дюкень (позднее — Питтсбург) со скоростью улитки, думал только о том, чтобы запастись избыточным снабжением. Лишь после получения снабжения он мог наступать дальше.

Форбс отложил наступление до слишком позднего периода сезона военной кампании перед тем, как осуществить свои намерения. Но падение форта Дюкень 25 ноября стало еще одним гвоздем, вбитым в гроб Франции.

Фрэнсис Бармен блестяще подвел итоги военной кампании 1758 г.: «Центр французов триумфально держался в Тикондерога, но их левый фланг оттеснили в результате взятия Луисбурга, правый — при взятии форта Дюкень. Все правое крыло оказалось почти отрезанным в результате разрушения форта Фронтенак. Перспектива сделалась мрачной. Собственные индейцы пошли против французов».

Таков был отчаянный контекст миссии Бугенвиля во Францию. Усугубляя положение дел, Водрейль уже пытался сорвать ее. Завидуя великой победе Монкальма в форте Карильон, он писал в Версаль в духе пророчеств Сивиллы: мол, это будет иметь «пагубные последствия для колонии». Маркиз рекомендовал отозвать Монкальма.

Когда Бугенвиль и еще один эмиссар, Дорейль, отправились во Францию, Водрейль написал формальное послание, рекомендуя их ко двору. Но затем он отправил личное письмо, предупреждая: посланники являются «ставленниками» Монкальма. Позиция Дорейля, отвечающего за «военные хозяйственно-продовольственные склады» Канады, оказалась совершенно понятной: он засыпал военного министра скорбными и пессимистическими трактами в течение большей части 1758 г. Учитывая, что этот человек первым понял Дескау и Водрейла, он писал: все плохое изменилось к худшему: «Жадность, безрассудство, интриги, подлоги… Скорее всего, они полностью уничтожат эту колонию, которая так дорого обошлась королю. Мы не должны обольщаться тщетной надеждой. Мы потеряем Канаду, если этой зимой не будет мира… Она чудом уцелела в течение трех последних лет. В настоящее время ее может спасти только мир, несмотря на все усилия и таланты месье де Монкальма».

Бугенвиль и Дорейль отправились на борту разных судов: если одно из них захватят, то у второго будет шанс прибыть в Версаль. Бугенвилю повезло больше, он добрался до Парижа намного раньше Дорейля, на корабль которого обрушились ветры. Его выбросило на берег в Испании, откуда посланник прибыл сухопутным путем в столицу Франции.

Бугенвиль в заметках и памятных записках, которые писал во время путешествия, проявил незаурядное знание географии, позднее триумфально использованное им в Тихом океане. Он коснулся всех слабых мест Канады: отсутствия фортификаций в Квебеке, уязвимости Сент-Фредерика, опаснейшей позиции форта Карильон, обороняющего подходы к озеру Шамплейн, но открытого для выхода во фланг, состояния артиллерии в городах Сент-Жан и Шамбли на реке Сорель. Но прежде всего он сообщал о незащищенной позиции на озере Онтарио, которую англичане могут атаковать как с реки Шоуаген, так и с Ниагары.

Бугенвиль сделал подробную перепись имеющего личного состава, ясно показывая: в сезон военной кампании 1759 г. противник будет иметь численное превосходство из расчета пять к одному. Он также подготовился к личному поручению, полученному от Монкальма. Оно вкратце сводилось к тому, чтобы попытать счастья, заключив брак его старшего сына и дочери.

Невозможно найти ни одного столь же блестящего примера преданности в помпезной истории ненормальных личных отношений французов в период с 1758 г. по 1759 г. в Северной Америке, чем полное доверие Монкальма Бугенвилю. И последний смог достойно отплатить за него. Командующий писал своей матери мадам де Сен-Веран: «Относительно данных браков у нас с ним есть две идеи — первая романтическая и фантастическая, вторая — хорошая и практическая».