Алексей Шишов - БЕЛЫЕ ГЕНЕРАЛЫ

Соглашение все же было достигнуто. Как считал Деникин, «обе стороны пришли к соглашению под давлением обстановки, без особой радости и без больших надежд». Деникин выбрал из предложенных ему кандидатур главу нового южно-русского правительства, им стал донской казак Н. М. Мельников, последовательный сторонник Каледина.

Деникинское окружение, кадетская партия, в прочность союза не верило и считало: «Если будет военная победа, Деникин сбросит с себя всю эту чепуху и будут перемены. Если нет, то Деникин погибнет».

Донское командование, успокоенное соглашением Деникина и Круга, стало готовить наступление на Новочеркасск, а Добровольческий корпус должен был атаковать Ростов. Наступление решили начать, когда сосредоточится новая Кубанская армия, наступающая на Великокняжескую. Однако кубанцы «митинговали и рассуждали, под какими лозунгами воевать».

В начале февраля новое командование красных (М. Тухачевский) перенесло направление главного удара против Кубанцев и перебросило 1-ю Конную армию С. М. Буденного на стык Донской и Кубанской армий.

Донское командование в согласовании с корпусными командирами решило: «Ввиду нездорового, полубольшевистского настроения на Кубани, предоставить кубанцам испытать прелести советского рая, а самим, невзирая на действующего в тылу Буденного, двинуться самым решительным образом на север». План этот стал уже приводиться в исполнение, но против него категорически выступил сам Деникин. Советские военные специалисты отмечали, что в тот момент «у противника низы были готовы дать решительный бой, но верхи не решались».

14 февраля начались бои на фронте Кубанской армии, и донское командование послало на помощь кубанцам подвижный резерв, лучшую мамонтовскую конницу и конницу верхнедонских повстанцев, вместо того, чтобы бросить эти силы на Новочеркасск или Ростов. Донцам пришлось двигать свои войска по расходящимся линиям — на север и на юго-восток.

Обстановка на Кубани в это время обострилась 18 февраля Н.М.Мельников представил Деникину список нового правительства, это были «надежные русские люди», сторонники Единой и Неделимой России. Сразу же начались столкновения между южнорусским и кубанским правительствами, кубанцы не признавали «южнорусскую власть» на своей территории.

16 февраля красные выбили кубанские части из Торговой, донцы, попавшие в снежную бурю в Манычской степи, не успели на помощь кубанцам. Генерал Павлов потерял четверть своей конницы обмороженными и не смог отбить Торговую. 19 февраля донцы и «добровольцы» пошли в наступление на Ростов и Новочеркасск, 20 и 21-го белые занимали Ростов, где захватили огромные трофеи. Однако 22 февраля конница Буденного наголову разгромила кубанские части. «После этого боя Кубанская армия как организованная сила перестала существовать», — считали советские военные специалисты. Кубанцы ушли на свою территорию, вслед за ними туда 24 февраля вступили красные.

Опасаясь окружения, донцы и «добровольцы» отступили от Ростова. Наперерез им спешила разбившая кубанцев конница Буденного. Под станицей Егорлыкской разразилось величайшее за всю войну кавалерийское сражение, которое закончилось вничью, но белые уже «потеряли сердце» и стали уходить на Кубань.

Печальная участь постигла «добровольцев» на Украине. Часть их под командованием эксцентричного генерала Слащева ушла в Крым, где Слащев вышел из-под командования Деникина, часть была прижата к Днестру и сдалась большевикам (13 тысяч пленных, 342 орудия, 560 пулеметов).

Разочаровавшись в способности Деникина защитить казачьи области от большевиков, Верховный Круг 9 марта поставил вопрос о разрыве с ним. В то же время, опасаясь полного разброда и желая сохранить единое командование, Круг предложил командарму Донской армии генералу Сидорину пост главкома Доно-Кубано-Терской армии. Сидорин ответил: «Я дал слово генералу Деникину и ему не изменю». Сидорин, командующий наиболее многочисленной армией из входящих в Вооруженные Силы Юга России, несколько раз пытался переломить ход событий в свою пользу. Под Тихорецкой, Березанской и Кореновской он бросал донскую конницу в бой, но донцы, оставшись без поддержки кубанцев и даже «добровольцев», которые оставили боевые позиции и устремились к Новороссийску, дрались плохо. У донцов «не хватало сердца», сам Сидорин едва не попал в плен.

16 марта Верховный Круг принял решение изъять казачьи войска из подчинения Деникину в оперативном отношении, 17-го красная конница, пополненная сдавшимися кубанцами, ворвалась в Екатеринодар, и Верховный Круг бежал за Кубань. Пока вопрос «завис», кубанские генералы Науменко, Топорков, Писарев, Бабиев заявили, что будут подчиняться только Деникину, после чего оставили укрепленную линию Кубани. «Самостийники» в ответ усилили агитацию. Они открыто говорили, что война проиграна, что надо мириться с большевиками.

19 марта решением Верховного Круга атаманы и правительства казачьих областей освобождались от всех обязательств относительно Вооруженных Сил Юга России, войска выводились из подчинения Деникину, предполагалось немедленно приступить к организации обороны края без «добровольцев» и к созданию новой «союзной» власти. Но кубанские и донские генералы продолжали подчиняться Деникину и увлекали за собой сохранившие строй войска.

Грузинское правительство отказалось пропустить в Грузию прижатые к Кавказским горам белые войска, и те оказались в безвыходном положении. Оставалось выводить их в бедный ресурсами Крым.

В порты Черноморского побережья Кавказа вышли 9 тысяч «добровольцев», 20 тысяч кубанцев и 50 тысяч донцов. Вошедшие в Новороссийск первыми «добровольцы» растеряли дисциплину, устраивали митинги. Панику и тягостную для войск атмосферу создавали тысячи лиц, «присосавшихся» к движению, наживших миллионы и теперь стремившихся поскорее очутиться в безопасном месте. «Добровольцы» заказали суда из расчета на 17 тысяч человек и погрузили все, что возможно («параллельные брусья и сломанные столы»). Кубанцам предоставили 500 мест, донцам — 4 тысячи.

Переполненный войсками Новороссийск мог обороняться, а пароходы вернуться за казаками еще раз, но этого не произошло. Значительная часть казаков была оставлена на побережье сознательно, чтобы они волей-неволей перешли к партизанской борьбе. Донской генерал Т. М. Стариков сетовал впоследствии, что Деникин бросил в Новороссийске всю донскую конницу. Но партизанской войны казаки не начали. Кубанцы открыто переходили к большевикам, 1-я Кубанская дивизия почти в полном составе перешла на сторону красных и первой ворвалась в Новороссийск, где большевикам сдались 22 тысячи человек, преимущественно донцов.