Алексей Шишов - БЕЛЫЕ ГЕНЕРАЛЫ

Кубанская Рада заволновалась, лишила делегацию полномочий, но Калабухова выдавать не хотела. В сложившемся противостоянии генералы Врангель и Покровский пошли на применение военной силы, арестовали Калабухова и верхушку «черноморцев». Калабухова судили и повесили в Екатеринодаре на площади «за измену Матери-России».

На беду казненный оказался не только депутатом Рады, но еще и священником. Ошарашенные этой казнью кубанцы стали эшелонами бросать фронт...

В октябре—ноябре 1919 года как раз начинаются решающие бои на Южном фронте. Стянутые со всех направлений лучшие части большевиков переходят в наступление. Растянутый деникинский фронт начал трещать. Донцы были обескровлены. На начало декабря у них в полках оставалось по 200 шашек, в кубанских частях, объятых дезертирством после известных событий, — от 59 до 99 шашек на полк.

В начале зимы 1919/20 годов перелом ясно обозначился. Деникинская армия стремительно покатилась на юг.

12 декабря 1919 года совещание премьер-министров Антанты в Лондоне констатировало, что Колчак и Деникин потерпели поражение, и решило «укрепить Польшу как барьер против России». Отныне ставка делалась на «санитарный кордон» — пояс мелких государств вокруг Советской России. Однако англичане не собирались выпускать из рук силу, которая могла стать барьером между РСФСР и нужным им Закавказьем.

Основное кадровое ядро Добровольческой армии опять отошло на территорию Дона и по численности сократилось до уровня весны 1918 года. В декабре под Ростовом было всего 2—3 тысячи «добровольцев». Армию свели в Добровольческий корпус. Подобрав всех отставших и влив тыловые команды, поставили в строй 8 398 бойцов при 158 орудиях.

Главная тяжесть ведения войны вновь ложилась на казачьи части, которые, особенно донцы, были страшно переутомлены. Казаки отошли с Украины в довольно жалком состоянии. Против Деникина даже на Дону была составлена довольно сильная оппозиция. Начальник штаба Донской армии генерал Кельчевский требовал смещения главнокомандующего Вооруженными Силами Юга России. Появились слухи, что Кельчевский хотел сдать Донскую армию, «попасть в окружение».

Часть военачальников знала об этих настроениях и советовала Деникину отступать в Крым или на Одессу. «Я не могу оставить казаков, — ответил Деникин. — Меня обвинят за это в предательстве». Да и англичане настаивали на отступлении на Дон и Северный Кавказ-Большевики прошли по шахтерским поселкам Донбасса и довольно быстро и неожиданно оказались под Ростовом и Новочеркасском. Наступила еще менее ожидаемая оттепель. Дон вскрылся, лед ушел. Донцы, не решаясь дать генеральное сражение, имея в тылу водную преграду, после недолгого сопротивления ушли за реку, сдали и Ростов и Новочеркасск. Казачьему движению был нанесен непоправимый удар.

9/10 живой силы уходивших за Дон белогвардейцев пристало к обозам, покинув свои части. На следующий день после переправы в Донской армии насчитывалось 7 266 штыков и 11 098 сабель, у «добровольцев» — 3 383 штыка и 1 348 сабель, Кубано-Терский корпус, сведенный временно в бригаду, — 1 580 сабель. Однако уже через три дня, к 1 (14) января 1920 года Донская армия удвоилась и насчитывала 36 470 бойцов при 147 орудиях и 605 пулеметах. Дон обезлюдел, казачество опасалось там оставаться, боялось большевиков, и казаки бросились догонять свои части. Зато кубанцы и терцы неудержимо катились по домам. Развал в их частях шел полный.

Но не все еще было потеряно. Главком Красной Армии С. С. Каменев сетовал, что не удалось в полной мере отрезать «добровольцев» от казаков, что донцы сохранили боеспособность, а после взятия Ростова между поредевшими частями Красной Армии и Центром «образовалась пропасть в 400 верст». В начале февраля советское военное командование докладывало: «Наше продвижение вперед без значительных пополнений и реорганизации может кончиться плачевно, так как в случае отхода будем иметь в тылу непроходимые разлившиеся реки...». 9 февраля 1920 года командарм Г. Я. Сокольников сообщал из Ростова, что «старые бойцы заменены местными мобилизованными и пленными, пополнений нет...». Главное командование Красной Армии считало обстановку «крайне тяжелой и даже больше».

Большевики стали настойчиво предлагать казакам переходить на сторону Красной Армии, обещали не трогать ни их, ни их земли. Советское правительство начало переговоры с Грузией о совместных действиях против Деникина.

Англичане увидели слабость Деникина и, заинтересованные в сохранении буфера между Россией и Закавказьем, сделали ставку на казачьи государства. На Рождество Врангель обратил внимание Деникина: «Есть основание думать, что англичане сочувствуют созданию общеказачьей власти, видя в этом возможность разрешения грузинского и азербайджанского вопросов, в которых мы до сего времени занимали непримиримую позицию». Врангель предлагал главные силы «добровольцев» перебросить на запад и вместе с поляками создать единый фронт от Балтийского до Черного моря. Все это означало переориентацию на французов.

Деникин пытался перехватить инициативу у англичан и казачьих «самостийников». Он распустил Особое Совещание и сформировал новое правительство во главе с донским атаманом Богаевским, хотя фактически ведущую роль в правительстве играл генерал Лукомский. И Богаевский и Лукомский были людьми, которым Деникин доверял. Тогда же по предложению английского генерала Мак-Киндера признали факт существования «окраинных правительств» Грузии и Азербайджана. Однако этими изменениями избежать трений внутри деникинского лагеря не удалось.

Оправившиеся казачьи общественные деятели собрали 5 (18) января 1920 года Верховный Круг Дона, Кубани и Терека и стали оспаривать у Деникина власть.

В это время советское командование перенесло направление главного удара на Маныч и бросило на прорыв белого фронта всю стратегическую конницу Буденного и Думенко. Масса малодушных, разнося панику по тылам, бежала в Екатеринодар и Новороссийск. Но Донская армия устояла. В ожесточенных боях донская конница побила красную кавалерию, комкор Павлов просил резервов для преследования красных, для белых появилась возможность перейти в наступление. С целью сплотить свои силы и ускорить подход на фронт кубанских формирований деникинцы и донское командование попытались пойти на сближение с Верховным Кругом. Деникин выступил на Круге с примирительной программой, предлагал казачьим представителям войти в его правительство (что уже проделал Богаевский). В случае отказа он грозил уйти с «добровольцами» и частью военачальников, и тогда «рухнет весь фронт».

Даже председатель Круга «черноморец» Тимошенко попал под очарование деникинскои речи и ответил, что Кубань не мыслит себя совершенно отделенной от России, а уход Деникина — это «гибель казачеству». Но рядовая часть Круга не прониклась деникинскими идеями. «Что бы ни говорил Деникин, ему не верили», — вспоминал очевидец.