Алексей Шишов - БЕЛЫЕ ГЕНЕРАЛЫ

«Приказ

Кавказской армии №1.

8 мая 1919 г. Станица Великокняжеская.

Славные войска Манычского фронта!

Волею Главнокомандующего, генерала Деникина, все вы объединены под моим начальством и дано нам имя «Кавказская армия».

Кавказ — родина большинства из вас. Кавказ — колыбель вашей славы...

От Черного и до Каспийского моря пронеслись вы, гоня перед собой врага, — палящий зной и стужа, горы Кавказа и безлюдные ставропольские степи не могли остановить вас, орлы...

Орлиным полетом перенесетесь вы и через пустынную степь калмыков к самому гнезду подлого врага, где хранит он награбленные им несметные богатства, — к Царицыну, и вскоре напоите усталых коней водой широкой матушки-Волги...

Генерал Врангель»

Личный состав Кавказской армии, устремившейся на Царицын, состоял из 1-го кубанского корпуса генерала Покровского (1-я и 2-я кубанские и 6-я пехотная дивизии), 2-го кубанского корпуса генерала Улагая (2-я и 3-я кубанские дивизии, 3-я пластунская бригада), сводного корпуса полковника Гревса (Горская и донская Атаманская дивизии), Донского корпуса генерала Савельева (4-я и 13-я донские казачьи дивизии) и Конного корпуса генерала Шатилова (1-я конная, Астраханская дивизии и два пластунских батальона).

Врангель обещал Деникину за три недели дойти до Царицына, но просил помочь артиллерией, без которой штурмовать город было невозможно. Деникин обещал предоставить все, что нужно.

За несколько дней боев красных оттеснили от реки Сал, за Салом форсировали Курмоярский Аксай. За Курмоярским Аксаем Покровский увлекся и оторвался от своих, ушел далеко вперед. Красная конница уловила этот момент и внезапной атакой разгромила 6-ю пехотную дивизию, отставшую от своего корпуса, захватила всю ее артиллерию. Начальник дивизии генерал Патрикеев был зарублен. Подоспевший на помощь Улагай сумел оттеснить противника и возвратить потерянные орудия.

За Курмоярским Аксаем последовал Есауловский Аксай, и здесь войска Врангеля наткнулись на укрепленную позицию. Врангель запросил у Деникина пехоту: «Для использования успеха одной доблести мало, конница может делать чудеса, но прорывать проволочные заграждения не может...»

Однако у главного командования резервов не было. Укрепленную позицию пришлось брать конницей, маневром...

27 мая части Кавказской армии вышли к Царицыну. За три недели были покрыты триста верст по безлюдной и безводной степи, все время выигрывая бои и неся большие потери.

Но необходимые для штурма города пехота и артиллерия не поспевали. Врангель считал, что Деникин увлекся наступлением на Харьков, и рассматривал царицынское направление как второстепенное.

Красные создали под городом несколько линий обороны, стянули войска на поддержку разбитой на Сале и Маныче 1-й армии, перебросили к городу всё, что осталось после разгрома на Северном Кавказе.

29 мая (ст. ст.) на военном совете Кавказской армии было принято решение штурмовать город, не дожидаясь подхода подкреплений и артиллерии, чтобы помешать большевикам сконцентрировать на этом направлении превосходящие силы.

Два дня боев показали, что своими силами Врангелю город не взять. Красные части стали переходить в контратаки. Подкреплений от Деникина все не было...

8 это время Врангель пишет Деникину письмо, в котором обвиняет его в неоказании помощи и просит освободить себя от командования армией после царицынской операции.

Ближайшие помощники Врангеля уговаривали его не посылать этого письма, он согласился, но отныне видел в деятельности Деникина лишь негативное.

9 июня стали подходить обещанные подкрепления — пехотная дивизия, бронепоезда и даже танки.

16 июня (ст. ст.) танки, бронеавтомобили и пехота пошли на прорыв красных позиций. Танки раздавили проволочные заграждения, фронт был прорван, в прорыв бросились кубанские казачьи полки. Два дня боев, и Царицын, «красный Верден», пал.

За сорок дней боев, от Маныча до Царицына, армия Врангеля взяла 40 тысяч пленных, 70 орудий, 300 пулеметов, два бронепоезда, «Ленин» и «Троцкий».

19 июня (ст. ст.) Врангель и Деникин прибыли в Царицын. Деникин благодарил Врангеля и войска Кавказской армии и обещал отдых.

Встал вопрос о дальнейших действиях белых армий. Врангель предлагал закрепиться на линии Екатеринослав — Царицын, обратиться на юго-восток, занять Астрахань, затем сосредоточить в районе Харькова три-четыре конных корпуса и отсюда действовать на Москву. Необходимо было навести порядок в тылу, построить укрепленные узлы, сформировать новые части.

На другой день после парада Деникин зачитал командованию Кавказской армии свою директиву, которая впоследствии была названа «Московской». Врангелю приказывалось наступать на Саратов — Нижний Новгород — Москву. Такая же задача, но при других операционных линиях ставилась командованию Донской и Добровольческой армий.

Врангель вспоминал, что директива потрясла его забвением всех правил стратегии. Наступление широким фронтом без резервов он считал гибельным. Деникин же казался очень довольным.

Врангель просил дать его измотанным боями частям хоть какой-то отдых. Деникин дал две недели, пока донцы не займут Камышин, отрезав большевикам путь отхода на север по правому берегу Волги.

Приказ есть приказ. Даже не соглашаясь с «Московской директивой», Врангель вынужден был ее выполнять. Части его армии двинулись на север, на Москву...

Поход на Москву затевался в неблагоприятных условиях. Корпуса Кавказской армии сильно поредели после взятия Царицына. Тогда же некоторые части были переброшены на Украину. Пополнений с Кубани не поступало, там бушевали политические страсти, а рядовые казаки были озабочены полевыми работами.

Но боевой дух войск Кавказской армии оставался очень высоким. Вокруг Врангеля подобрался блестящий, отличный состав кавалерийских начальников. Это были выбившиеся из рядовых казаков Топорков и Павличенко, которых Врангель называл людьми «совершенно исключительного порыва», прекрасные генералы Бабиев и Савельев, последний во время мировой войны заслужил два ордера «Святого Георгия», отличился в прорыве австрийского фронта в 1916 году конной атакой.

Своим командирам корпусов Врангель дал очень высокую оценку. Генерал Шатилов — «прекрасно подготовленный, с большим военным опытом, великолепно разбиравшийся в обстановке, отличался к тому же выдающейся личной храбростью и большой инициативой».

Генерал Улагай — «с большим военным чутьем, высокой воинской доблести, пользующийся совершенно исключительным обаянием у своих подчиненных, был несомненно также выдающимся кавалерийским начальником».