Роман Ким - Тетрадь найденная в Сунчоне

- Ваши солдаты ополченцы?

Офицер в очках ответил:

- Так точно, призваны месяц назад. Студенты.

- Фехтовать на мечах умеешь?

Офицер в очках осклабился:

- Я был в университетской команде фехтовальщиков.

Муссолини показал пальцем на рыжеватого парня:

- А ну-ка, покажи на нем свой класс. Одним ударом надвое.

Дзинтан кивнул мне:

- Покажи ты сперва.

Я засмеялся:

- Нет, одним ударом не умею. Несколько раз пробовал на острове Макин, но ничего не получалось, только портил материал.

- Вы, наверно, били горизонтально, - сказал Муссолини, - ударом "полет ласточки". Это очень красивый, но трудный удар. Лучше рубить сверху наискось, от плеча к бедру, ударом "опускание журавля".

Флотский лейтенант, стоявший рядом с Дзинтаном, счел нужным вставить замечание:

- А самый чистый удар - это рубить от макушки до копчика на две равные половинки, в стиле Миямото Мусаси...

Дзинтан усмехнулся:

- Говорят, что у вас на флоте усердно изучают этот удар. Тренируются на курах.

Все громко засмеялись, кроме флотского лейтенанта.

Муссолини, пристально посмотрев на пленного офицера, тихо сказал что-то Дзинтану. Американец вдруг упал на колени и торопливо заговорил по-японски, почти без акцента:

- Не убивайте, я не летчик, а штабной офицер. Не убивайте, я все скажу! Не убивайте, пожалуйста!

Он сложил ладони, как на молитве, и поклонился.

Я отвел Дзинтана в сторону и громко сказал:

- Дай мне его. Допрошу по всем правилам. - И добавил шепотом: - А после допроса расправлюсь сам.

Дзинтан кивнул головой и пошел вместе с Муссолини в сторону колокольни, приказав солдатам вести туда пленных.

Я поднялся на веранду храма. Служка провел меня в каморку, где хранились в чехлах статуи и скатанные в трубку картины. Я приказал солдату развязать пленного.

Служка принес на подносе чайник с чашками, рисовые лепешки и палочки для еды. Я усадил пленного на пол перед столиком, а сам сел напротив на сложенный парашют.

Пленный чинно уселся, поджав под себя ноги. Я дал ему сигарету. Он жадно выкурил ее и вдруг, уронив голову на столик, зарыдал. Я предложил ему чашку чаю. Он выпил, сморщил физиономию и вытянул губы, снова собираясь заплакать. Я ударил его по щеке и вежливо сказал:

- Возьмите себя в руки. Вы офицер, а не девочка. У вас еще есть возможность остаться в живых.

Я дал ему выкурить еще одну сигарету и начал допрос.

2

Его звали Альберт Харшбергер. Он был офицером штаба 25-й дивизии, прикомандированным к штабу главнокомандующего союзных вооруженных сил на Тихом океане генерала Макартура. Недавно его послали на остров Тиниан для выполнения специального задания. Дело в том, что на этом острове, хотя с момента взятия его американцами прошло уже около года, в бамбуковых зарослях возле горы Расо еще прятались остатки японского гарнизона. Из-за этого американским офицерам и чинам женского вспомогательного корпуса приходилось воздерживаться от прогулок в лес. Харшбергер успешно выполнил задание - с помощью громкоговорителя он уговорил японцев прекратить сопротивление. Из чащи вышло всего пять человек.

Прежде Харшбергер жил в Японии и работал в лютеранской общине. Он вернулся в Америку незадолго до начала войны.

- Короче говоря, вы были шпионом, - сказал я.

- Нет, я преподавал английский язык в лютеранском богословском институте в Токио...

- Адрес института? Кто директор?

- Район - Накано, квартал - Сагиномия. Директор - американец Хорн. Затем я преподавал в Сеуле, в институте Энки...

- Адрес института? Кто директор?

- Район - Синчон, директор - американец Андервуд.

- Короче говоря, вы занимались шпионажем не только в Японии, но и в Корее. Не будем спорить. А почему вы вдруг стали на колени и захныкали? Догадались?

Пленный закрыл лицо руками.

- Я понял из слов жандармского подполковника... На южных островах мы иногда находили трупы наших офицеров и солдат... и туземцы подтвердили, что вы... - он остановился, подыскивая слова, - что ваши офицеры заживо вскрывали пленных и брали...

Я кивнул головой:

- Печень, взятая у живого врага и употребленная в пищу, делает воина храбрым и выносливым.

- Нам потом стало известно, что первым это начал у вас полковник Цудзи Масанобу. Сами японцы прозвали его за это Малайским тигром... - сказал пленный, не отнимая рук от лица.

- Это наш старинный воинский обычай, именуемый "кимотори", - сказал я торжественно. - Мы возродили этот обычай. Опустите руки, вы не в женском колледже.

Пленный положил руки на колени. Я продолжал:

- Не будем терять времени. Значит, вы знаете, что вас ждет. Спасти себя вы можете только одним способом: дать нам ценные сведения. Вы штабной офицер и должны знать кое-что. Даю на размышление тридцать секунд. - Я посмотрел на ручные часы.

Пленный заговорил, не дожидаясь истечения срока. Он может сообщить все, что ему известно об экспериментальном применении отравляющих веществ со стороны Америки. Так, например, в ряде районов Новой Гвинеи с американских самолетов были сброшены специальные бомбы для отравления посевов риса и сахарного тростника.

- Это нам давно известно, - сказал я.

Тогда он начал говорить об операции "Олимпик" - плане высадки войск на острове Кюсю. Проведение этого плана намечено на конец осени этого года.

Я сказал, что об этом плане у нас известив даже грудным младенцам. И все знают, что если американцы решатся осуществить высадку в японской метрополии, то не скоро. И если они все же сунутся, то это обойдется им очень дорого.

- Это верно, - сказал пленный. - Даже такой крошечный островок, как Иводзима, площадью в тринадцать квадратных километров, потребовал у нас больших жертв. Мы потеряли почти тридцать три процента высадившихся войск. В Пентагоне, то есть в нашем военном министерстве, считают, что высадка в Японии нам будет стоить трехсот тысяч человек...

- А в нашем Пентагоне - на Итигаядай - уже высчитали, что высадка вам будет стоить пятисот тысяч человек. Эта высадка может кончиться полной катастрофой для вас, потому что вы до сих пор проводили так называемую стратегию Макартура - дрались с нами только на небольших островах, где у нас было мало войск и где нельзя было развернуться. Если бы вы сразились с нами на большом континентальном фронте, например в Китае, мы бы вас расколошматили вдребезги. Все ваши победы в Европе стоят очень дешево. Немцы отступали, а вы бежали за ними и называли это наступлением. Стоило двум немецким танковым соединениям перейти в контрнаступление в Арденнах, как все ваши армии в Европе очутились на краю гибели. Вас спасли русские. Вы умеете драться только тогда, когда у противника в пятьдесят раз меньше войск, танков, самолетов и снарядов, чем у вас. Все ваши победы над нами на островах юга сводились именно к этому. А в самой Японии мы вам преподнесем настоящую войну. Мы впервые столкнемся с вами на большом фронте. Вот тогда и посмотрим, как вы умеете воевать.