Игорь Симбирцев - ВЧК в ленинской России. 1917–1922: В зареве революции

Причем раскрытие и аресты большинства членов этой питерской организации «Агента Дукса и английского пастора Норта» происходили в начале 1920 года, когда армия Юденича уже давно потерпела поражение и откатилась от Петрограда. Сам же талантливый разведчик британской МИ-6 Пол Дукс, так много попортивший тогда крови питерским чекистам, еще осенью 1919 года ушел от их ареста на лыжах по льду Финского залива на финляндскую территорию. Невозможность захватить резидента англичан Дукса в Петрограде (а Пол Дукс дома был пожалован за заслуги рыцарским титулом и дожил до 1967 года) Дзержинский назвал тогда обидным поражением и горьким уроком ЧК, аресты связанных и не связанных с ним противников большевизма были призваны компенсировать эту горечь руководства ВЧК.

По всей России тогда было много мнимых или раздутых до гигантской величины из реальных «белогвардейских заговоров». В.Е. Шамбаров, в своем исследовании «Белогвардейщина» рассматривающий историю Гражданской войны со стороны Белого движения, находил целый ряд таких заговоров, которые в полной мере и заговорами не были. Вот его мнение об одном из самых знаменитых из раскрытых чекистами тех лет московском заговоре «Национального центра»:

«Даже в примере с крупнейшим из заговоров, вошедшим в анналы ВЧК – КГБ, «Национальным центром», обстоятельства более чем сомнительные. 22.08. зам. начальника особого отдела ВЧК Павлуновский направил Ленину доклад об этой организации, и тот начертал резолюцию: «На прилагаемую бумажку, т. е. на эту организацию, надо обратить сугубое внимание. Быстро и энергично и пошире надо захватить». Разумеется, такое указание вождя было успешно выполнено. Аресты продолжались с 29 августа по 20 сентября, общее число схваченных в разных источниках варьируется от 1 до 3 тысяч. Точно известно, что всего лишь за одну ночь на 19 сентября было арестовано 700 человек. Только в первой партии расстрелянных – 68 руководителей заговора. Вот уж действительно – «пошире». Да только состав «руководителей» какой-то уж очень жиденький. Четыре престарелых отставных генерала, пара офицеров, юнкер, два студента, директор школы, профессор сельхозакадемии, актриса, учительница, несколько членов Государственной Думы, домовладельцы… Изначально в материалах дела целью заговора значился захват Москвы, якобы намечавшийся через две недели. Но до этого чекистам дотянуть не удалось. Великоват оказался процент актрис и учительниц. Если уж Савинков с пятью тысячами офицеров не решился…

И 24 сентября на Московской партконференции Дзержинский формулирует замысел преступников уже поскромнее. Оказывается, они намеревались захватить Московскую радиостанцию и передать в эфир сообщение о падении советской власти. Чтобы посеять панику на фронте и дезорганизовать войска. Что ни говори, план гениальный, разве что родиться он мог только в чекистском бреду. Потому что красные войска практически не были радиофицированы, и вся связь от центра до штабов соединений и частей отправлялась по телеграфу». [5]

Такая картина характерна почти для каждого такого «белогвардейского» или «монархического» заговора, раскрытого чекистами в тылу советской власти в годы Гражданской войны. И подобный кадровый состав заговорщиков, не соответствующий заявленным чекистским следствием серьезным задачам заговора, и требования сверху «взять пошире» и «обратить на бумажку особое внимание», и сотни с тысячами расстрелянных, уносящих в общую могилу вопросы о степени их причастности к таким заговорам.

От Петрограда до Дальнего Востока катились эти первые камни будущей лавины «заговоров против советской власти» при Сталине.

Не стоит забывать, что и прелюдия расстрела в Екатеринбурге царской семьи была цинично обставлена местными чекистами самой настоящей мистификацией белого заговора в городе. Запертому в Ипатьевском особняке царю подбрасывали записки от неких офицеров-монархистов, готовящих его освобождение, их же потом использовали как улики при оправдании расстрела Николая II вместе со всей семьей. На самом деле эти записки писали в самой Екатеринбургской ЧК по приказу ее начальника Хохрякова, вскоре погибшего при бегстве красных из города. А на французский язык для правдоподобия их переводил местный чекист Войков, в 1927 году уже на дипломатической работе убитый русскими белоэмигрантами в Варшаве и зачисленный советской властью в мученики пролетарской революции. И даже в последний момент перед расстрелом царя с семьей привели в подвал дома Ипатьева, и здесь командовавший их расстрелом чекист Юровский для избежания паники или сопротивления объяснял это обреченным тем, что уже некие анархисты собираются напасть на дом и расправиться с императорской семьей. Даже в последние минуты перед убийством они слышали чекистскую ложь о несуществующем заговоре. От мифических монархистов до мифических анархистов гуляла фантазия чекистов уже тогда, чему же удивляться при знакомстве с материалами о процессах 30-х годов, когда каких только совершенно немыслимых и абсурдных заговоров не изобрели. Букварь для составления этих многотомных дел о заговорах против советской власти первые чекисты осваивали именно в 1918 году.

Такими странными заговорами, раздутыми в масштабах или временами вовсе выдуманными в стенах ЧК, пестрит вся эпоха нашей Гражданской войны 1918–1922 годов. И не только в Москве, Петрограде или Екатеринбурге, не только в таких крупных и важных для власти промышленных центрах России, вплоть до самых далеких окраин Советской России такая тенденция докатилась. Вот еще пример уже не из столицы, из самого далекого угла Семиречья в Туркестане у китайской границы, приведенный в книге исследователя истории Белого казачьего движения В.А. Шулдякова, сибирского историка:

«Историографы советских органов госбезопасности сообщают о раскрытии и ликвидации в Семиречье во второй половине 1920 – начале 1921 года целого ряда тайных организаций и заговоров. По их мнению, у подпольщиков был широко задуманный, согласованный с атаманом Дутовым план переворота в Верном… В условиях зрелого военного коммунизма ЧК, как правило, громила тайные организации в зародыше. Доказательств для уничтожения врага, явного или мнимого, не требовалось, для ареста и расстрела хватало одного лишь подозрения, поэтому многие мероприятия ЧК по сути носили превентивный характер. Просто хватали «социально чуждых» лиц (офицеры, дворяне, купцы и т. д.) и устанавливали их контакты. Интеллигентные люди, конечно, тянулись друг к другу, создавая свой круг общения. Еще проще было, когда подозрительные типы служили в одном и том же учреждении. Готова «нелегальная группа»! По-видимому, в 1920–1922 гг. по этой схеме чекисты сфабриковали немало дел о «контрреволюционных организациях».