Эрнест Лависс - Том 1. Время Наполеона. Часть первая. 1800-1815

В это время при содействии Каподистрии разрабатывались основы для новой конституции. Эта работа закончилась союзным договором 16 августа 1814 года, обнародованным 7 августа 1815 года. В течение всего этого периода кантоны, а особенно бывшие подвластные области, волновались за свою судьбу. Некоторые из статей Парижского договора (30 мая 1814 г.) восстанавливали Швейцарию в пределах девятнадцати кантонов Акта посредничества, с присоединением трех новых, именно бывших союзных государств — Валлиса, Нев-шателя и Женевы. Чтобы связа/гь Женеву с Швейцарией, была отдана во всеобщее пользование Версуасская дорога в области Жекс. Подробности и окончательное решение различных возникших вопросов перенесены были на Венский конгресс.

Двадцатипятилетие, соответствующее эпохе Революции и Французской империи, явилось для Нидерландов в полном смысле слова периодом конституционной неустойчивости: эти годы последовательно были не только свидетелями конца штатгальтерства, учреждения Батавской республики, Голландского королевства, присоединения страны к Империи Наполеона и реставрации Оранского дома, но и внутренних перемен и государственных переворотов, происходивших во время каждого из этих режимов. Связанные с 1795 года с судьбами Франции, испытывая на себе отраженное действие ее потрясений и капризные порывы ее правителей, Нидерланды непрерывно переживали внутренние волнения, сопровождавшиеся резкими изменениями основных законов страны. Затем, не говоря уже о бедственной для них потере почти всех колоний, Нидерланды расстроили свои финансы, промышленность и торговлю, участвуя в ожесточенной борьбе Франции против Англии и применяя, против воли, ненавистную им континентальную блокаду. Без сомнения, на заре XIX века должна была исчезнуть старая союзная конституция, слишком узкая и полная внутренних противоречий. Однако принимая в расчет ужасные испытания, через которые пришлось пройти голландскому народу, можно задать вопрос: не слишком ли дорого заплатил он за окончательное усвоение начал единства, свободы и равенства, которые ему были принесены из революционной Франции?

Конец штатгальтерства (1787–1795).Штатгальтер Вильгельм V, восстановленный в 1787 году прусским оружием, был неспособен к борьбе с теми многообразными затруднениями, какие выпали на его долю: затруднениями дипломатическими — в его сношениях с Англией и Пруссией, затруднениями политическими — внутри государства, в среде партий, на которые делилось государство. Скомпрометированный своими союзами, он подвергался опасности нападения, которого громко требовали нидерландские «патриоты», бежавшие во Францию, и батавский батальон, образованный Дандельсом, в то время как внутри страны революционная партия усиливалась, использовала ошибки и непопулярность штатгальтера и сносилась с комитетами эмигрантов. В больших городах были основаны клубы и кружки для чтения; к 1793 году число сторонников переворота доходило в Лейдене до 300–400, в Утрехте до 700–800, в Амстердаме до 3000–4000. Со времени революции 1787 года и последовавшей за ней реакции принц Оранский был в республике всемогущим, поэтому он являлся ответственным за все действия правительства: Конвент сваливал на него вину за враждебные происки, вызывавшие его недовольство; принцу Оранскому, одновременно с Англией, Конвент объявил и войну 1 февраля 1793 года.

В течение двух лет, пока длился конфликт, французские генералы Дюмурье, а потом Пишегрю не переставали громить «тиранию» штатгальтера и заявлять, что они являются избавителями. Конвент поставил себе задачей прежде всего уничтожить штатгальтерство и привилегии и «восстановить народ в его естественных правах». Ввиду этого нападения Вильгельм ограничился требованием набора иноземных войск для ведения войны и набора провинциальной милиции для охраны территории. Чтобы остановить натиск французов, нужны были более энергичные меры. Сверх того, всюду зашевелились и патриоты, разжигаемые посланиями Конвента и Дандельса, сделавшегося командиром северной армии; их вожди Ирхорм ван Дам, Крайенгоф и Гогель устраивали тайные сборища и высказывались против затопления страны и других средств обороны. Так как исключительная суровость зимы позволила армии Пишегрю переходить реки и каналы по льду и завоевать все провинции «беглым шагом», то Вильгельму V оставалось только бежать. 17 января 1795 года он появился в соединенном собрании генеральных штатов и штата Голландии и заявил, что он временно удалится, чтобы не служить препятствием к миру. На другой день он со всей своей семьей сел на корабль в Сквенингене и отправился в Англию. Он уехал, чтобы не вернуться более, и умер одиннадцать лет спустя в изгнании, которое явилось достойным возмездием за его насилия и неспособность.

Временная организация республиканского правительства (1795–1796).После этого бегства «патриотическая» партия оказалась у власти. Она немедленно начала следовать примеру Франции: девиз «свобода, равенство, братство» был начертан на всех общественных зданиях; в большинстве городов были посажены «деревья свободы», и государству официально было дано название Батавской республики.

Однако, вдохновляясь действиями Конвента, не следовали его «крайностям»: личная свобода, свобода культов и частная собственность в общем были сохранены, и если некоторые сторонники оранской партии вроде ьан де Спигеля и Бентинк де Роона и были арестованы, то не надолго. Люди способные и умеренные, особенно Рожер-Ян Шиммельпенинк и Петр Паулус, внесли в дело революции удивительную осторожность. Первый, поставленный во главе временного городского управления Амстердама, заявил, что надо быть великодушным к прошлому, но строгим и непреклонным по отношению ко всякому посягательству на свободу в будущем. Второй, избранный президентом штатов Голландии, сказал, что следует временно сохранить традиционные формы и ввести под их покровом неотложные реформы. В этом духе и стали действовать. Возобновленные провинциальные и генеральные штаты провозгласили суверенитет батавского народа, права человека и гражданина и упразднение штатгальтерства. Генеральные штаты 16 мая 1795 года заключили с Францией союз, которым обеспечивалась независимость Батавской республики.

Вскоре заметили, что требуется более радикальная переработка конституции, чтобы преодолеть административное бессилие правительства и расстройство финансов; первое было вызвано партикулярибтским эгоизмом каждой провинции и каждого города, второе — обязательством оплачивать и снабжать всем необходимым французский оккупационный корпус в 25 000 человек. По внушению полномочного посла Конвента Ноэля, который в сентябре 1795 года был аккредитован при Батавской республике, стали подумывать о созыве национального собрания для пересмотра конституции в духе централизации. Это не обошлось без затруднений. Многие патриоты сохранили привязанность к принципу местной автономии и, за исключением Голландии и Утрехта, провинции или открыто враждебно относились к объединительным мероприятиям, или по меньшей мере проявляли колебания. В то время как гаагское Центральное общество, объединявшее много народных обществ, и депутаты провинции Голландии высказывались за созыв национального собрания, Зеландия и Фрисландия энергично протестовали. В генеральных штатах на разрешение этого вопроса ушло три месяца, да и то принятое большинством голосов решение удалось выполнить лишь после провинциальной революции во Фрисландии (26 января 1796 г.) и после долгих переговоров с Зеландией. Согласно выработанному за это время регламенту в 147 статей, нужно было выбрать конвент путем двухстепенного голосования, считая одного представителя на 15 000 жителей; этот конвент должен был выбрать министров, облеченных исполнительной властью и ответственных перед конвентом, руководить иностранными делами, сухопутными и морскими силами; он мог изменять законы, но не иначе как большинством двух третей голосов. Несмотря на эти широкие права, конвент был стеснен в своих действиях некоторыми ограничительными оговорками; так, каждое провинциальное правительство сохраняло право принимать решения, какие оно сочтет полезным, в области судебной, финансовой и политической; с другой стороны, выработка конституции, порученная комиссии из двадцати одного члена, должна была закончиться в течение года — иначе она считалась недействительной — и подвергнуться ратификации народа. Эти оговорки обрекали на неудачу всякую реформу в духе централизации и серьезно компрометировали успех пересмотра.