Эрнест Лависс - Том 2. Время Наполеона. Часть вторая. 1800-1815

14 сентября французы подошли к Поклонной горе, с высоты которой они могли созерцать Москву, ее Кремль, со всеми его дворцами и храмами, сорок сороков ее церквей, — город, насчитывавший в то время 400 000 жителей [92]. Наполеон воскликнул: «Так вот он, этот знаменитый город! Наконец-то!»

Московский главнокомандующий Ростопчин.Ростопчин был в фаворе во времена Павла I, при нем же подвергся опале и оставался в немилости и после смерти Павла I.

В своих патриотических памфлетах против Франции, в своей переписке, в своих воспоминаниях, он является одним из наиболее проникнутых французской культурой русских людей, находившихся в то же время под сильнейшим влиянием предрассудков, враждебных Франции. Он выдавал себя за ярого русского человека старого закала, заклятого врага французских мод, идей, парикмахеров и наставников. Обстоятельства заставили царя назначить Ростопчина московским главнокомандующим. С этой минуты Ростопчин пустил в ход все средства, чтобы воодушевить вверенное его управлению население на борьбу с врагом; он выдумывал разные истории про патриотов-крестьян, распускал слухи о чудесах, издавал бюллетени о победах [93]над французами, снискивал расположение народной массы и духовенства показным благочестием, устраивал крестные ходы с «чудотворными» иконами, приблизил к себе Глинку и других патриотических писателей. Он организовал сыск, свирепствовал против русских, заподозренных в либеральных или «иллюминатских» идеях, против распространителей слухов, благоприятных Наполеону; приказал окатывать болтунов водой и давать им слабительное, наказывать розгами иностранцев, хваливших Наполеона; велел зарубить саблями одного русского, виновного в том же преступлении, сослал в Нижний Новгород 40 французов и немцев, среди которых был и актер Думерг, оставивший описание этого тягостного путешествия..

7 сентября Москва услышала ужасающую бородинскую пальбу. Вечером Ростопчин возвестил о большой победе. Этому не поверили, и богатые люди начали выезжать из города. Вскоре Ростопчин пожаловался царю, что Кутузов обманул его, а Кутузов в свою очередь запросил, где же те 80 000 добровольцев, которых обещал ему прислать московский главнокомандующий. Жители стали еще поспешнее покидать столицу; в Москве их осталось едва 50 000. Понимая, что город потерян, Ростопчин поторопился отправить в Петербург проживавших в Москве сенаторов, чтобы Наполеон не нашел никого, с кем можно было бы начать переговоры; он ускорил отправку из Москвы дворцового имущества, музеев, архивов, «чудотворных» икон. Другие мероприятия Ростопчи ia еще более знаменательны: он передал народу арсенал, открыл казенные кабаки 1 и разрешил толпе вооружаться и напиваться, открыл тюрьмы и распустил арестантов по городу, вывез все пожарные насосы, которых в Москве было до 1600. Некоторые его тогдашние замечания лишь впоследствии стали понятны; так, принцу Евгению Вюртемберг-скому он сказал: «Лучше разрушить Москву, чем отдать ее»; своему сыну: «Поклонись Москве в последний раз, — через полчаса она запылает».

Вступление французов в Москву, 14 сентября Наполеон предписал Мюрату возможно скорее вступить в Москву; генералу Дюронелю — привести к нему власти и именитых людей города, которых он называл «боярами»; инспектору Деннье — отправиться в завоеванный город и заготовить там припасы и квартиры для войск. Мюрат галопом промчался через Дорогомиловскую слободу, доехал до моста через Москва-реку, обменялся здесь подарками и рукопоясатием с начальником русского арьергарда. После этого он проехал всю Москву; город оказался пустым. Затем Мюрат направился в Кремль, где его встретили ружейными выстрелами негодяи, которых выпустил, напоил и вооружил Ростопчин [94]. Здесь он узнал об отъезде всех сенаторов, всех состоятельных людей, самого главнокомандующего.

Весь вечер 14 сентября Наполеон провел в ожидании «бояр». Он говорил: «Может быть, жители этого города даже не умеют сдаваться». В конце концов ему привели под видом депутации нескольких русских из простонародья да нескольких французов. Наполеон провел ночь в слободе и назначил Мортье военным губернатором Москвы. «Главное, чтобы не было грабежей. Вы отвечаете мне за это головой». Ночью было сообщено, что на бирже вспыхнул пожар, но что с ним легко справились.

Утром 16 сентября Наполеон при звуках Марсельезы вступил со своей гвардией в Кремль. «Наконец я в Москве, — воскликнул он, — в древнем дворце царей, в Кремле!» Он поднялся на колокольню Ивана Великого и мог на досуге созерцать всю Москву: Кремль с Китай-городом и Гостиным двором, который заключал в себе огромные богатства, Белый город, окруженный каменной стеной, и Земляной вал. За исключением кремлевских дворцов, церквей и нескольких сот домов, принадлежавших богатым дворянам, Москва целиком состояла из деревянных построек. Даже мосты были деревянные. Все это настолько легко могло воспламениться, что полицейскими распоряжениями летом запрещалось разводить огонь в домах. Огромный город, покинутый жителями и лишенный всякой защиты от огня, мог сделаться жертвой первой же искры. А мы видели, насколько Ростопчин способствовал этому своими мероприятиями.

Французская армия была расквартирована по городу следующим образом: императорская гвардия — в Кремле; кавалерия Мюрата — в северо-восточных кварталах города; корпус Понятовского — в юго-восточных; корпус Даву — в юго-западных; корпус Евгения — в северо-западных; войска Нея — в восточных. Арестанты, выпущенные Ростопчиным, и брошенные своими господами дворовые уже начали грабить город. Однако армию пока еще удавалось сдерживать. Наполеон надеялся, что Александр попросит у него мира: он написал Александру 18 сентября. Солдаты, расположившись в богатых домах, отдыхали от лишений среди роскоши и изобилия.

Пожар.15 сентября днем произошел пожар на казенном винном складе. С ним удалось справиться. Вдруг пожар вспыхнул в Гостином дворе, где навалены были колониальные товары, спиртные напитки и всякие богатства Азии. Это было совсем близко от Кремля, а в Кремле стояло 400 повозок гвардейской артиллерии, да в русском арсенале было 400 000 фунтов пороха, не считая ружейных патронов и пушечных зарядов. Полагая, что и этот пожар — случайность, сделали попытку, правда тщетную, совладать с ним. Пожар продолжался весь день, и нельзя было помешать войскам грабить богатства, которым все равно предстояло погибнуть. Когда поднялась буря, западные кварталы, самые богатые в Москве, были охвачены морем огня. Тогда французы поняли, что пожар этот — не простая случайность; схвачены были поджигатели; среди них оказались солдаты и полицейские, у которых найдены были горючие вещества и банки с керосином; исчезновение пожарных насосов окончательно открыло всем глаза.