Эрнест Лависс - Том 3. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть первая

Реформы и попытки реформ.К гордости самодержца у Николая присоединялось глубокое сознание обязанностей и ответственности, налагавшихся на него этим титулом. Он был прилежен, точен, трудолюбив, охотно погружался в военные и административные мелочи, был бережлив в расходовании государственной копейки. Он старался оправдать свою чисто консервативную политику искренним стремлением к прогрессу в мелочах. Если он ограничивал приглашение иностранных воспитателей и воспитательниц в дворянские дома, если он только в виде исключения разрешал русской молодежи учиться в западных университетах, то он создал, в то же время, двойной рассадник русских учителей: Профессорский институт (в Дерпте) для подготовки работников высших учебных заведений и Главный педагогический институт для подготовки преподавателей начальных и средних школ. Разрешения на заграничные поездки предоставлялись дворянам на пять лет, остальным русским подданным на три года. Суровая цензура наблюдала на границе и внутри империи за литературными произведениями. Недоверие к немецкой философии дошло до запрещения преподавания философии в университетах. Преподавание философии было доверено духовенству и стало тем самым как бы отраслью богословия. Суровая система паспортов, придирки полиции, протекционистская и даже запретительная система таможенных пошлин, пограничная цензура — все это привело к тому, что Россия казалась отделенной от остальной Европы как бы китайской стеной.

Николай, однако, пытался ввести в своей империи некоторые материальные и социальные улучшения. В его царствование была проведена первая русская железная дорога из Петербурга в Москву. Выли возобновлены работы по канализации Волги и Дона, улучшена навигация по Днепру. Снова занялись кодификацией русских законов. В 1830 году появилось Полное собрание законов империи, в 1832 году — Свод действующих законов, в 1845 году — Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. В целях разгрузки гражданских судов были созданы коммерческие суды. Николай осуществил идею своей бабки, великой Екатерины: создать нечто вроде третьего сословия под названием «почетных граждан», пользующихся теми же правами, что и купцы первой «гильдии». «Почетные граждане» могли составляться из художников, имевших аттестат Академии художеств, и из лиц, имевших свидетельство о среднем образовании или университетский диплом. Николай вьел в крестьянских собраниях для сельских общин баллотировку белыми и черными шарами [64]. В вопросе об освобождении крестьян, столько раз поднимавшемся при Екатерине II и Александре, Николай придерживался существующего порядка вещей, приказывая преследовать распространителей слухов об освобождении и предписывая возвращать господам, если нужно — силой, непокорных крепостных. Он ограничился тем, что указом 1842 года установил условия, на которых могли заключаться между помещиками и крестьянами договоры об освобождении, количество которых с каждым днем все возрастало. Другими указами было признано за крестьянами и общинами право приобретения недвижимого имущества. Но Николай стремился к большему: он приказывал тайно изучать средства разрешения этого назревшего социального вопроса, и трудами его комиссий воспользовался впоследствии Александр II. Автор Правды о России, очень враждебный Николаю, все же сказал о нем: «Как бы враждебно он ни относился ко всяким идеям свободы, он не переставал всю жизнь думать об освобождении крепостных» [65].

Литература и искусство.Царствование Николая, несмотря на всю суровость цензуры, часто смягчаемой им же самим [66], оказалось одним из самых плодотворных периодов русской литературы. Сергей Соловьев начинает свою большую Историю России, а Полевой издает свою Историю русского народа. Несколько журналов, как Северная пчела, Наблюдатель, Отечественные записки, Современник, Телескоп, Москвитянин, умудрялись существовать, и число их читателей все время возрастало.

За чисто классической литературой эпохи Александра последовала теперь другая, проникнутая жаром западного романтизма. Среди поэтов мы видим Лермонтова, Кольцова и самого великого из всех — Александра Пушкина. Ревизор Гоголя, Горе от ума Грибоедова и первые комедии Островского знаменуют собою развитие комедии нравов. А в таких произведениях, как Мертвые души Гоголя, Капитанская дочка Пушкина, Обыкновенная история Гончарова, Тарантас Соллогуба, Переселенцы Григоровича, Питерщик Писемского, Бедные люди Достоевского и Записки охотника Ивана Тургенева, мы видим совершенно оригинальный и вполне национальный расцвет русского романа. В лице Глинки, автора опер Жизнь за царя [67]и Руслан и Людмила, Россия имеет своего первого великого композитора. Таким образом, период железного ига наиболее ярко выраженного самодержца стал периодом подлинного русского литературного возрождения.

Общее состояние Турецкой империи.В эпоху Венского конгресса Турецкая империя находилась под угрозой гибели. От реформ Селима не осталось почти никаких следов, а Махмуд, сожалевший об этой неудаче, не решался еще открыто взять на себя продолжение реформаторской политики. Янычары попрежнему господствовали в Константинополе. В администрации, за которой не выходивший из сераля султан имел лишь слабое наблюдение, замечалось все большее разложение. Алжир и Тунис находились в чисто номинальной зависимости от Порты, и Европа не признавала вассальных уз, связывавших эти области с Турецкой империей. Багдадский пашалык фактически был почти совершенно независим. В Аравии вахабиты продолжали оказывать упорное сопротивление войскам Мехмеда-Али. Последний, отделавшись от мамелюков, правил Египтом почти на правах независимого государя. В Малой Азии ускатский паша Чапван-оглу отвоевал себе нечто вроде королевства, из которого султан никак не мог его выбить; во внутренних областях шли вечные раздоры между деребеями; а на побережье господствовала всесильная олигархия Кара-Осман-оглу. Что касается европейских владений Турции, то если Болгария со времени смерти Пазван-оглу была почти усмирена, то Босния, где беи отличались непокорностью, постоянно волновалась. В Албании власть Али Тепеделенского была еще не поколеблена.

Христианское население, ободренное первыми успехами, стремилось к полному освобождению. Сербы под предводительством Милоша вырвали у султана целый ряд уступок, сделавших их почти независимым народом. Черногорцы, которые на своей небольшой территории фактически пользовались независимостью, помышляли о расширении своих владений. Привилегии Молдавии и Валахии были Бухарестским трактатом не только подтверждены, но даже расширены, и тем не менее население этих княжеств не считало себя удовлетворенным. Наконец, начал пробуждаться греческий народ, и это пробуждение проявлялось как в военных приготовлениях, так и в мирной пропаганде школ и газет. Если образовавшееся в 1814 году в Афинах общество Филомузы еще скрывало свои политические стремления под оболочкой чисто литературной программы, то иначе обстояло дело с Дружественной гетерией. Это было тайное общество, возникшее приблизительно около того же времени и ставившее перед своими членами задачу «военного объединения» не только всех греков, но даже «всех христиан Турецкой империи в целях торжества креста над полумесяцем».