Эрнест Лависс - Том 3. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть первая

Гетерия под руководством Ипсиланти.Гетерия решила не откладывать дольше вооруженного восстания. Так как заговорщики нуждались в военном руководстве, то они не преминули отправиться за ним в Россию, и в апреле 1820 года князь Александр Ипсиланти принял предложенное ему высшее командование. Это был не слишком удачный выбор. Вождь этот носил дорогое для греков имя, но состоял уже давно на русской службе и потому очень плохо знал население, которое ему предстояло призвать к восстанию. Он был слишком уверен, что достаточно ему подать сигнал к открытию военных действий, чтобы увлечь императора Александра, содействие которого представлялось ему необходимым для успеха задуманного предприятия. Вместе с тем, по своей нерешительности и взбалмошности Ипсиланти точно не знал, будет ли он действовать в интересах греков, в интересах царя или в своих собственных.

Прежде всего Ипсиланти в продолжение нескольких месяцев не мог определенно остановиться ни на одном плане кампании. Только в июле 1820 года он покинул Петербург, чтобы оттуда отправиться сначала в Киев, а затем в Одессу. В октябре и ноябре он не решил еще, следует ли ему сразу ринуться в Грецию или избрать операционным базисом румынские княжества. Наиболее благоразумные из друзей убеждали его, что наилучшей почвой для него будет Пело-понес, где к нему примкнет все население; что в Молдавии и Валахии греческое происхождение повредит ему в глазах бояр, издавна притесняемых фанариотами; что румынские крестьяне, мало проникнутые еще идеями свободы и полные недоверия к грекам, не обратят внимания на его призывы к оружию; наконец, что помощь сербов, без которой он не сможет обойтись, очень мало вероятна, так как этот народ относится одинаково подозрительно и к грекам и к румынам и почти удовлетворен теми вольностями, которые предоставлены ему Портой.

Несмотря на все эти предостережения, Ипсиланти в конце концов решился начать свое вторжение с дунайских княжеств, где войска царя могли бы быстро притти к нему на помощь и где он надеялся, быть может, выкроить себе королевство. Но он потратил еще много недель на приготовления и совещания. Ипсиланти вел продолжительные переговоры с Милошем сербским, который держался в стороне и в конце концов не дал никаких определенных обещаний. С другой стороны, он с детской наивностью подготовлял восстание, которое должно было разразиться в центре Константинополя и, как он думал, отдать в его руки вместе со столицей и самого султана.

Теодор Владимиреско.Наступил февраль 1821 года. Проекты Ипсиланти начали получать огласку и с каждым днем становились все менее осуществимыми. Его проволочкам был положен конец только тогда, когда валахский господарь Александр Сутцо неожиданно скончался и когда воспользовавшийся этим благоприятным для него событием солдат Теодор Владимиреско на свой страх подал румынскому населению сигнал к восстанию. Этого агитатора подстрекали некоторые гетеристы, рассчитывавшие сделать его орудием для достижения своих целей. Но сам он, несомненно, хотел работать только для себя. Во всяком случае, Владимиреско не намерен был действовать в интересах фанариотов вообще и Ипсиланти в частности. Он заявлял, что борется исключительно во имя румынской нации и что взялся за оружие не столько для того, чтобы способствовать греческому влиянию, сколько для того, чтобы бороться с ним. Вскоре вся Малая Валахия оказалась в руках Владимиреско, а в конце марта он овладел Бухарестом.

Ипсиланти в Румынии (1821).Получив известие об этих событиях, князь Ипсиланти решил приступить, наконец, к действиям. 25 февраля он перешел Прут вместе с двумя своими братьями, князем Георгием Кантакузеном и восемьюстами кавалеристами. В прокламации, обращенной к дакийцам, Ипсиланти, стараясь не испугать их, заявлял, что только пройдет через их страну, направляясь в Грецию, но добавил, что если какие-нибудь отчаянные турки осмелятся попрать ногами их землю, то эта дерзость будет наказана одной великой державой. В Яссах молдавский господарь Михаил Сутцо высказался в его пользу. Вскоре после того Ипсиланти обратился к грекам с напыщенной прокламацией, в которой, не довольствуясь напоминаниями о славных деяниях древности, призывал их последовать примеру современных народов, которые в это самое время боролись за свои права и вольности. 25 марта он снова обратился к румынской нации и на этот раз открыто призывал ее присоединиться к нему. 7 апреля он прибыл, наконец, в Колеятину, недалеко от Бухареста. Но на этом и закончились его успехи.

Отряд Ипсиланти увеличился самое большее на 4000–5000 человек. Румыны не двинулись с места. Владимиреско, который имел с Ипсиланти свидание, выказал полную холодность и сохранял свою независимость. Но что погубило Ипсиланти, так это главным образом неодобрение, высказанное его дерзкой попытке русским правительством. Император Александр находился на Лайбахском конгрессе, когда получил письма, в которых глава Гетерии извещал его о своем вступлении в дунайские княжества и просил поддержки. Царь только что узнал о военном бунте в Пьемонте и под влиянием Меттерниха, упрекавшего его в попустительстве революционному двиясению, счел нужным отречься от всякой солидарности с тайным обществом, которое сильно походило на общество карбонариев и которое, подобно этому последнему, сеяло мятежи среди народов.

Правда, наряду с официально высказанным ему неодобрением фанариотский князь получил от Каподистрии и Нессельроде конфиденциальные сообщения, из которых явствовало, что царь вовсе уж не так рассержен, как он старается показать. Что ему было делать? Продолжать ли свой поход и смело ринуться к грекам, которых он призывал к оружию, или же открыто и без промедления отказаться от своего предприятия? Ипсиланти не сумел сделать ни того, ни другого. Отступив на Тарговишты с целью приблизиться к австрийской границе, через которую он думал тогда бежать, он потерял еще несколько недель, в то время как виддинский, силистрийский и браиловский паши уже наводняли дунайские княжества своими войсками.

Подозревая измену со стороны Владимиреско, движения которого у него в тылу казались ему подозрительными, Ипсиланти приказал схватить Владимиреско и казнить его без суда (4 июня 1821 г.). Этот насильственный поступок окончательно восстановил румын против Ипсиланти. Многие из его сторонников, упрекаьших князя в том, что он обманул их, посулив им помощь русского царя, покинули его, а некоторые перешли даже на сторону турок. Наконец, после битвы с виддинским пашой при Драгагаани (19 июня) Ипсиланти покинул свое войско (27 июня) и перешел на трансильванскую территорию; австрийское правительство посадило его в тюрьму [69]. Кантакузен также бежал в Бессарабию. Остатки отряда рассеялись или были перебиты турками. Для дунайских же княжеств наиболее осязательным результатом ипсилантиевской авантюры было опустошение их турецкими войсками; ареной таких опустошений они уже были и должны были надолго еще остаться.