Эрнест Лависс - Том 4. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть вторая

Аподака считал превосходным средством зачисление в свои войска тысячи инсургентов, которых он склонил к изъявлению покорности. Но таким образом он только дал возможность революционному духу проникнуть в армию. И революционное настроение охватило в самом скором времени офицеров и солдат из креолов, до того остававшихся верными метрополии. Кроме того, желая угодить Фердинанду VII и мексиканскому духовенству, Аподака сделал ту ошибку, что начал подготовлять антиконституционное движение, осуществить которое он мог только с помощью армии. Но величайший его промах заключался в том, что для осуществления этого плана он избрал Итурбиде, честолюбивого и беспринципного генерала, который прежде служил делу монархии, иногда доходя в своем усердии до крайней жестокости, а в сущности преследовал чисто личные цели. Войдя в соглашение с республиканцами и с клерикальной партией, Итурбиде неожиданно поднял знамя восстания и 24 февраля 1821 года опубликовал Игуальский манифест, требовавший для Мексики трех основных гарантий: 1) национальной независимости (страна эта должна была образовать отдельную монархию под управлением принца из дома Бурбонов); 2) сохранения прав католической церкви; 3) гражданского и политического равноправия испанцев, креолов и индейцев. Получив известие об этом, Аподака потерял голову, а испанцы, жители города Мехико, объявили его низложенным. Скоро со всех сторон появились предводители повстанцев, которые до той поры скрывались. Новый вице-король (О'Доноху), едва высадившись на мексиканский берег, санкционировал Игуальскую программу договором, заключенным в Кордове (24 августа). Вскоре после того Итурбиде вступил в Мехико, где провозгласил независимость страны и в ожидании лучшего стал во главе временного регентства (27 сентября). Этого лучшего ему скоро помогли достигнуть испанские кортесы, которые высокомерно отвергли Кордовский договор (13 февраля 1822 г.).

Наткнувшись на противодействие мексиканского конгресса, который хотел ограничить его диктатуру, Итурбиде возмутил толпу, заставил провозгласить себя императором Под именем Августина I (21 мая 1822 г.) и освободился от национального представительства 31 октября 1822 года посредством государственного переворота в духе 18 брюмера Наполеона Бонапарта. Но республиканская партия восстала под предводительством Виктории, Гверреро, Браво и других и склонила на свою сторону армию, генералы которой так же предали Итурбиде, как он в свое время изменил Аподаке. Итурбиде должен был отречься от престола (19 марта) и вскоре после того уехал в Италию (май 1823 г.). Немедленно собрался новый конгресс, чтобы дать стране такую конституцию, какую она желала иметь. Но свергнутый с престола авантюрист и не думал искренно отказываться от короны. В следующем году он снова появился в Мексике, но скоро был арестован и расстрелян (19 июля 1824 г.). Этот инцидент не вызвал никакого беспокойства в законодательном собрании и в стране. Мексика довела до конца свое государственное устройство и превратилась в федеративную республику по образцу Соединенных Штатов (октябрь). Первым президентом новой республики избран был Виктория (10 октября 1824 г.). О восстановлении испанского владычества не могло уже быть и речи. В ноябре 1825 года патриоты овладели Сан-Хуан д'Уллоа — последним пунктом, остававшимся еще в руках испанцев. Правда, через 4 года Фердинанд VII мог еще послать в Мексику отряд в 4500 человек, но этот маленький корпус был скоро разбит, а предводитель его, Варрадас, взят в плен в сентября 1829 года. С этого момента Испания фактически отказалась от владения этой страной.

Независимость Центральной Америки.Мексиканская революция повлекла за собой в 1821 году революцию в Гватемале, которая также совершилась без особых насилий. Итурбиде послал туда в 1821 году небольшой отряд. Один из его сторонников, Филизола, провозгласил даже соединение Гватемалы с Мексикой (11 января 1822 г.). Но часть населения возмутилась, не дожидаясь падения Итурбиде. После низвержения последнего страна добилась полной свободы и в сентябре 1824 года приняла федеративную конституцию, еще более демократическую, чем конституция Соединенных Штатов [106].

Боливар и республика Колумбия.В Колумбии и Перу испанцы, сражаясь главным образом за честь своего оружия, успели еще на несколько лет задержать окончательную победу революции.

С момента сражения при Бояке внутренние области Венесуэлы и Новой Гренады оказались во власти Боливара. Но Морильо удержал еще в своих руках часть побережья, не говоря уже о Каракасе. На юге в руках испанцев оставались Квито, Попаян, Гваякиль. Но обескураженный Морильо поспешил подписать перемирие в Трухильо (25 ноября 1820 г.) и покинул Америку. Тщетно преемник его, Ла Торре, старался сконцентрировать жалкие остатки испанских войск вокруг Каракаса, куда вскоре вступили Боливар и Паэс после блестящего сражения при Карабобо (24 июня). С этого момента патриоты начинают быстро подвигаться к морскому берегу. Заняты были Кумана и Картагена, а скоро и Панама сдалась Колумбии (сентябрь — ноябрь). Энергичный Моралес, принявший команду над испанцами после Ла Торре, на некоторое время склонил на свою сторону чашу весов благодаря отсутствию Боливара (1822–1823), но действия Паэса на суше и Падильи на море в конце концов совершенно обессилили его, и сдача Порто-Кабельо (8 ноября 1823 г.) завершила освобождение Венесуэлы.

Боливар после последней одержанной им победы отправился на происходивший в Кукуте конгресс, который выработал централистскую конституцию Колумбии (30 августа 1821 г.) и снова избрал его президентом (1 ноября). Теперь Боливар хотел расширить пределы новой республики до экватора и освободить Перу. В 1820 году Попаян и Гваякиль восстали, но попытка восставших овладеть городами Квито и Пасто потерпела неудачу. Отправленный на помощь первому из этих городов лейтенант Боливара, генерал Сукре, вначале действовал не более удачно (1821). Но в конце концов он взял верх, разбил испанцев при Пичинче (24 мая 1822 г.) и вступил в Квито, где заставил принять постановление о присоединении к Колумбии. Аналогичного постановления вскоре после того (31 июля) добился Боливар в Гваякиле. Теперь «Освободителю» оставалось только вызволить Перу.

Перу в управление Сан-Мартина.В этой стране, населенной послушным и мало энергичным народом, испанское владычество сохранилось в почти полной неприкосновенности вплоть до 1820 года. Революционное движение занесено было сюда из Чили Сан-Мартином, строившим такие же честолюбивые планы, как Итурбиде. Кокрэн перевез Сан-Мартина и его силы на своих кораблях в Перу (сентябрь 1820 г.), где он высадился с 4500 дисциплинированных солдат и откуда он мог бы легко достигнуть Лимы, если бы не потратил много времени на переговоры: ему хотелось сохранить свою армию в целости, для того чтобы впоследствии сделать ее орудием своей власти. Сначала Сан-Мартин попытался склонить на свою сторону вице-короля Пезуэлу, но этим он достиг только того, что сделал вице-короля подозрительным в глазах испанцев, которые и заменили его Ла Серной (январь 1821 г.). Потом, когда северная часть страны высказалась за революцию и новый вице-король должен был оставить Лиму, Сан-Мартин овладел наконец столицей (12 июля 1821 г.) и провозгласил независимость Перу. Но оп не созвал национального собрания, а захватил диктаторскую власть. С этого момента Сан-Мартин стал вести царский образ жизни, обложил страну незаконными поборами и был, видимо, занят только подготовкой почвы для провозглашения себя императором. Но армия его, изнеженная роскошной жизнью в Лиме, ослабела и перестала быть полезным орудием. Кокрэн, рассорившись с Сан-Мартином, в конце концов покинул его и возвратился в Чили. Один из помощников Сан-Мартина, посланный им на юг, чтобы тревожить испанцев, потерпел позорное поражение (апрель 1822 г.). Войска Ла Серны перешли в наступление, и Сан-Мартин, увидев свое критическое положение, отправился в Гваякиль просить помощи у Боливара (июль), который, желая занять его место в Перу, не оказал ему никакой поддержки. Жители Лимы воспользовались отсутствием Сан-Мартина и подняли восстание. Ввиду этого вскоре по своем возвращении в Перу Сан-Мартину пришлось созвать наконец конгресс, а затем отказаться от власти (20 сентября) и в свою очередь направиться в Чили.