Владимир Добров - Тайный преемник Сталина

От Никиты Сергеевича, направлявшего, по сути, работу следствия, зависело многое, в том числе и окончательный приговор, и он сделал все, чтобы этот приговор был максимально суровым. Когда ему передали сталинское указание не приводить в исполнение вынесенный Вознесенскому смертный приговор и даже, более того, позаботиться о его устройстве на хозяйственную работу в каком-нибудь сибирском городе подальше от Москвы, не спешил это поручение выполнять. А когда узнал, что Вознесенский умер от переохлаждения в неотапливаемом пересыльном вагоне, не стал докладывать об этом Сталину. И потому буквально окаменел, когда на одном из заседаний Политбюро вождь как бы невзначай спросил, а чем занимается сейчас Вознесенский. К счастью, он не стал ждать ответа и перешел к другому вопросу. Сталин уже был сильно утомлен, сказывались и возраст, и болезни, — и, главное, постоянный практически круглосуточный изматывающий труд, где вождь не делал себе никаких поблажек и снисхождений. Продолжая в целом грамотно руководить огромной страной, он уже начинал кое-что забывать, чего не случалось раннее, его контроль за данными поручениями и обещаниями подчиненных заметно ослабевал, и это спасло Хрущева. Но Берия-то все знал. Он слышал сталинский вопрос, но сделал вид, что его не было. Он также испытывал неприязнь к Вознесенскому и решил не подставлять Хрущева, ссориться с ним у него не было никакого резона…

Никита Сергеевич боялся и ненавидел Сталина. Главным образом потому, что понимал его полное превосходство и не мог простить постоянных и унизительных выговоров и взбучек, которые Хрущев получал от вождя постоянно и справедливость которых он вынужден был в душе признавать. Еще более угнетало то, что он был обязан Сталину всем. И хотя на руководящую партийную работу Никиту Сергеевича выдвинул близкий в тот период к вождю Лазарь Моисеевич Каганович, в чем потом, на закате своей карьеры горько раскаивался, именно Сталин обеспечил старт его быстрой и успешной политической карьеры. Вождь первым почувствовал, что из малообразованного и простоватого на вид Хрущева, возмещавшего энергией, напором и старательностью недостаток знаний и образования, может получиться сильный руководитель. Когда Никиту Сергеевича, показавшего себя стойким защитником генеральной линии партии в московской Промышленной академии, избирали секретарем Бауманского райкома партии, Сталин защитил его от нападок недоброжелателей, напоминавших о троцкистском прошлом Хрущева: «Надо жить не прошлым, а настоящим, а товарищ Хрущев показал, что пересмотрел свои ошибочные позиции и умеет защищать интересы партии». С того времени и начался его карьерный взлет.

Через несколько лет Никита Сергеевич стал уже членом высшего руководства страны, вошел в состав Политбюро Центрального Комитета. Сам Хрущев признавал это, давая в своих воспоминаниях высокую оценку деятельности Сталина в тот период:

«Вот человек, который знает суть и правильно направляет наши умы, нашу энергию на решение коренной задачи индустриализации страны, подъема промышленности и создания на этой основе неприступности границ нашей Родины со стороны капиталистического мира… Мне очень понравилась человечность и простота Сталина, понимание им души человека… Сталин действительно был велик, я и сейчас это подтверждаю, и в своем окружении он был выше всех на много голов».

Сталин действительно был «выше всех на много голов», когда не боялся выдвигать в массовом порядке на руководящие посты, как партийные, так и государственные, молодые кадры, доказавшие свое умение работать и добиваться поставленных целей. Так было в 20-е и 30-е годы, точно так же он собирался поступить и в начале 50-х, когда новые задачи, ставшие перед страной, требовали обновления кадрового состава руководящих партийных и советских органов.

Как уже было сказано, Сталин не на словах, а на деле способствовал становлению коллективистских начал, развертыванию партийной и советской демократии, стимулировавшей инициативу и творчество масс, хорошо понимая, что без этого дальнейшее развитие социалистического общества попросту невозможно. Другое дело, что был при этом взыскателен, требователен и неумолим, когда вопрос касался исполнения коллективно принятых решений. Без всяких колебаний, невзирая ни на какие заслуги в прошлом, смещал со своих постов бездарных и неумелых руководителей, не говоря уже о пробравшихся в высокие сферы противников советской власти и разного рода проходимцев, которых хватало при любых режимах. Что и дало повод многим из них, освобожденным из лагерей в период хрущевской оттепели, обвинить в «диктаторстве» и «репрессиях против инакомыслящих».

Послесталинское руководство, наоборот, тяготело к авторитаризму, к замене партийной и советской демократии слепым подчинением первому лицу, исключающим любое серьезное проявление самостоятельности и инициативы. За механическое «слушаюсь», «будет исполнено», лидер, окружающий себя «артелью» давних, но посредственных и бездарных друзей, в свою очередь прощает им ошибки и неудачи, даже явные провалы. Главное — «верность линии» и личная преданность «самому», на все остальное закрываются глаза. И при этом обвинения в «авторитаризме» приписываются деятелям давно ушедшего прошлого. Испытанный прием, хочешь отвести от себя обвинения — переведи стрелку на других. Сталин не первый и не последний, кому приписывали чужие грехи.

И дело тут не только и даже не столько в личностях, а в принципиальном различии политических систем. Под дружную аллилуйю «демократии» и «свободе мнений» в годы рыночных реформ произошел переход от коллективного к авторитарному стилю управления страной. И в советское время, и в сегодняшние дни парламенты — Верховный Совет и Совет Федерации в конечном счете лишь штамповали решения, принятые высшим руководством страны. Хотя в советское время возможностей внести определенные изменения, скорректировать их было гораздо больше. Речь идет здесь о механизме принятия решений именно высшим руководством.

В советское время, как при Сталине, так и других руководителях, созывались партийные съезды с тайным голосованием, собирался Пленум Центрального Комитета, существовало, наконец, Политбюро. То есть коллективные органы, которые своими решениями могли снять не справившихся со своим делом или оскандалившихся руководителей, включая и самого партийного вождя. Конечно, сами такие инстанции во многом формировались этими вождями, а они, естественно, стремились включить туда как можно больше своих сторонников, что, понятно, негативным образом сказывалось на внутрипартийной демократии. Но возможность коллективного «нет» зарвавшемуся лидеру оставалась. Как это было сделано в октябре 1964 года, когда Пленум ЦК партии убрал с ключевого поста Хрущева.