Владимир Добров - Тайный преемник Сталина

В сегодняшней якобы «демократической» России это напрочь исключено. Процедура импичмента президента как главы государства и исполнительской власти прописана в Конституции Российской Федерации таким образом, что делает его практически невозможным, что признают и сами ее «отцы-основатели». И пересматривать такое положение никто не собирается. А вот «деспотичный» Сталин, понимая опасность усиления в руководстве страной авторитарных тенденций, стремился поставить на их пути надежные преграды.

Смерть Сталина меняла многое. Теперь можно было открыто выступать за то, о чем совсем недавно тихо шептались за спинами. Никита Сергеевич смелел на глазах, зная о поддержке его усилий практически всеми соратниками ушедшего вождя. Впрочем, и сами они, прежде всего Маленков и Берия, спешили похоронить начатую вождем реализацию «плавной» схемы передачи власти от старой партийной гвардии в руки молодого поколения.

Достаточно сравнить принятые ими решения с основными пунктами сталинского выступления на октябрьском Пленуме, где он изложил ее основные положения, по сути, свое политическое завещание.

Пункт первый. «Старой гвардия» надо уступить место молодым, они должны взять в руки эстафету социалистического строительства и пойти вперед. Уже через несколько месяцев «старая гвардия» вернула свои утраченные позиции, оттеснила в сторону молодежь, так и не дав ей взять в руки эстафету социалистического строительства.

Пункт второй. Почти все члены Политбюро, переведены на менее ответственную работу, поскольку на постах, где нужна «мужицкая» сила, знание и здоровье, уже не тянут. Самые же видные представители «старой гвардии» Молотов и Микоян вследствие допущенных ими крупных политических просчетов претендовать на решающие посты уже не могут. Сразу же после смерти Сталина все члены Политбюро вернули себе утраченные посты. Молотова и Микояна восстановили в составе узкого руководства, в членах Политбюро.

Пункт третий. В высшем политическом руководстве нет единства, «некоторые выражают несогласие» с решениями съезда. Единства так и не получилось. Более того, разногласия вспыхнули вскоре с новой силой. Дошло до раскола, когда из руководства была убрана так называемая «антипартийная группа» — практически все члены сталинского Политбюро. Единоличную же власть прибрал к рукам Хрущев, совершенно неподходящий для самостоятельного руководства страной.

Пункт четвертый. Молодым деятелям надо «преодолеть сопротивление всякого рода враждебных оппортунистических элементов, стремящихся затормозить и сорвать дело строительства социализма» Некому было «преодолевать», и «враждебные оппортунистические элементы» во главе с Хрущевым, а затем Брежневым «затормозили» и «сорвали» дело строительства социализма. Горбачев же стал за это неизбежной расплатой.

И, наконец, пятое. Сам Сталин уже принял принципиальное решение уйти с постов Генерального секретаря партии и Председателя Совета Министров, поскольку «стар», «бумаг не читает» и полноценно работать не может. Но, считаясь с «единодушными» настроениями в партии и государственном руководстве, отодвинул свой уход на некоторое время. Через четыре с половиной месяца Сталин ушел с этих постов уже навсегда. «Единодушно» поддержавшие его соратники сделали так, что потерявшему сознание, парализованному семидесятичетырехлетнему руководителю страны более полусуток не оказывалось никакой медицинской помощи. Некогда было — делили в Кремле между собой высокие посты…

В стремлении сохранить свою власть и влияние, высокие посты и льготы объединились все — и правые, и левые, и «твердые» «сталинисты», и «мягкие» партийные «либералы», державшие до поры до времени против «диктатора» и «деспота» свой камень за пазухой. Под объединенным мощным давлением «плавная» система передачи власти в руки молодого поколения рухнула, не в его пользу изменилась и расстановка сил в высших руководящих инстанциях. Но разрушая сталинское наследие в надежде сохранить свои высокие посты, Молотов, Булганин, Маленков, Каганович, Ворошилов и Берия по сути рыли могилу сами себе. Не захотев расстаться с частью власти, они вскоре потеряли ее всю, уйдя в политическое, а Берия и физическое небытие… Скорее всего, рука свыше наказала их за проявленную беспринципность и низость по отношению к человеку, которого совсем недавно превозносили до небес.

Предотвратить начавшийся процесс мелкобуржуазного перерождении руководства страны вождю так и не удалось. А рыба, как известно, гниет с головы. Именно тогда, в марте 1953 года, в первые дни после смерти Сталина его, казалось бы, близкие соратники, открыли шлюзы к последующему неизбежному ослаблению, а затем и разложению социалистической государственной системы, закончившемуся распадом КПСС и развалом Советского Союза.

Измена, фактическое предательство его дела ближайшими соратниками, клявшимися в верности сталинскому наследию, конечно, объясняет многое. Но ведь Сталин, который острее и глубже других чувствовал фальшивость и ненадежность этих клятв, не смог вовремя принять необходимых предупредительных мер. Была ли его личная вина в том, что после его смерти локомотив социализма постепенно стал замедлять ход, потом сошел с рельсов, а затем и покатился под откос? Строго говоря, да, вина очевидна. Но с учетом всех тогдашних обстоятельств, уместней говорить не столько о личной вине, сколько о политическом просчете, который и погубил все дело.

Сталин недооценил глубины мелкобуржуазного перерождения своих ближайших соратников и не сумел вовремя отодвинуть от руля тех из них, которые только и ждали удобного момента, чтобы приступить к радикальному пересмотру его наследия. И, наоборот, не смог поставить на решающие посты, или хотя бы на один из ключевых постов человека типа Пономаренко. А сделать это надо было еще на XIX партийном съезде, когда Сталин открыто заявил о необходимости передачи власти в руки молодого поколения, но ограничился полумерами. Да и сам, подав в отставку с высших постов, уступил «единодушному» требованию остаться. А надо было уходить, раз уж сам заявил об уходе. Авторитета и власти без всяких постов хватило, чтобы влиять в нужном направлении на ситуацию. Получилось же, что насторожил «старую гвардию», а своему преемнику так и не доверил важнейший пост. Создавшая неопределенность была политически опасна, но видимо, длительное пребывание у государственного руля притупило бдительность и классовое чутье большевика ленинской школы. Сталин, всю жизнь без остатка посвятивший высшим интересам партии и государства, невольно судил о своих соратниках по самому себе и не мог даже в худших своих опасениях предположить, что они начисто забудут об этих интересах уже у его гроба.