Владимир Добров - Тайный преемник Сталина

Число «аллилуйщиков партийных решений», как раздраженно называл их вождь, становилось все больше, а вдумчивых, хорошо знающих настроения людей и ситуацию на местах руководителей типа Пономаренко все меньше… Энтузиазм социалистического строительства первых десятилетий советской власти спадал на глазах, что проявлялось и в настроениях «низов», и в поведении руководящих «верхов». Это было какое-то поветрие, связанное, видимо, с меняющимися объективными факторами развития страны, им надо было дать теоретическую оценку и на ее основе разработать соответствующие контрмеры. Но до этого руки не доходили: работа, связанная с хозяйственным восстановлением страны и обеспечением ее безопасности — надо было уже вплотную заниматься созданием атомного оружия, которое уже, по данным разведки, имелось у американцев — занимала все время. А по-настоящему освоивших марксистско-ленинские методы теоретиков и идеологов было раз-два и обчелся. В напряженном ритме социалистического строительства, тяжелейших военных испытаниях было не до их полноценной подготовки. Только теперь стало понятно, что здесь допустили очевидный просчет.

Сталин хорошо знал ситуацию в республиканских партийных организациях и потому с явной заинтересованностью слушал рассказ Пономаренко. В Белоруссии активность коммунистов, в отличие от других республик и областей, была довольно высокой. А партийные организации всех уровней работали продуманно и инициативно, в них действительно бурлила жизнь. Это было просто удивительно, учитывая, что в закончившейся войне погиб каждый третий житель республики — это были самые высокие потери, понесенные в годы этой страшной войны какой-либо нацией. И Сталин испытывал невольные симпатии к столь пережившему и перестрадавшему народу, который, несмотря на все это, сохранил стойкость духа и уверенность в завтрашнем дне. Да и сам Пономаренко в разговоре со Сталиным ни на что не жаловался, он ставил вопросы, относящиеся к этому завтрашнему дню, к будущему буквально возродившейся из пепла Белоруссии.

До войны Минск представлял собой город с узкими, кривыми улицами, низким уровнем благоустройства. В нем не было крупных промышленных предприятий, отсутствовала современная система коммунального хозяйства. Эту ситуацию следовало менять. Пономаренко предложил построить в белорусской столице крупный авиационный и тракторный заводы. Ну а восстанавливать город надо с совершенно новым обликом — широкими улицами и проспектами, красивыми домами и современными коммунальными службами. Все это требовало немало средств из союзного бюджета. Сталин, однако, дал свое согласие, тут же поручив Молотову начать подготовку соответствующего Постановления Правительства о строительстве тракторного завода и вызвать в Минск представителей Госплана и Наркомата автомобильной и тракторной промышленности. Когда тот поморщился — со средствами в тот период была крайне трудно, их не хватало даже для восстановления разрушенных предприятий, жизненно важных для страны, — добавил: «Белорусы этого заслужили. Они должны знать, что их подвиг высоко ценит весь советский народ».

Позже Пономаренко говорил друзьям, что жалел, что не поехал в Потсдам. Надо было все-таки откликнуться на сталинское приглашение, тем более что ему было о чем поговорить с вождем. До пограничной станции Барановичи, где сошел Пономаренко, он успел коснуться в беседе со Сталиным и последних достижений в области металлургии и химии. Белорусский секретарь, инженер по образованию, постоянно читал техническую литературу и следил за научно-техническими новинками. Тут он нашел общую почву с вождем, который также много читал, в том числе книги и публикации на технические темы. Сталин всячески старался поощрять деятельность конструкторов, изобретателей и рационализаторов и, в отличие от других членов Политбюро, подробно изучал наиболее интересные проекты, добивался выделения денег на их реализацию. Его не останавливало даже то, что такие проекты подчас оказывались очередным «вечным двигателем», а выделенные на них средства затрачивались впустую. «Без неудач и риска в науке и изобретательском деле не бывает, — говорил в таких случая вождь — Лучше потратиться впустую на три несостоявшихся изобретения, чем упустить четвертое, которое может в десятки раз компенсировать затраченные средства». Пономаренко придерживался такого же подхода. На всех своих партийных и хозяйственных постах он поддерживал ученых и изобретателей, даже когда их проекты казались многим сомнительными и нереальными.

Руководителя республики не остановила, например, неудача с проектом производства искусственного каучука из торфа, которым были так богаты болота белорусского Полесья. В каучуке, закупавшемся за рубежом, сильно нуждалась промышленность страны, особенно оборонная. В лабораторных условиях, в пробирках уже получали искусственный каучук и вполне приемлемого качества. Сталин лично интересовался ходом работ, оказывал необходимую поддержку. Но наладить серийное производство искусственного каучука не удалось, хотя для этого и был построен ряд предприятий и даже начато строительство комбината, на что затрачены немалые средства, Потерпела неудачу и попытка производить бензин из торфа, хотя экспериментальные опыты вначале были успешными. На строительстве завода по его производству было занято почти 50 тысяч человек, но он так и не заработал. Пономаренко, конечно же, сильно переживал эти неудачи, но поддерживать ученых, изобретателей и новаторов не перестал.

Впервые Сталин услышал фамилию Пономаренко на одном из предвоенных совещаний в ЦК партии, и это тоже было связано с научно-технической темой.

На совещании наряду с другими вопросами обсуждался и утверждался список научной и учебной литературы, которую предстояло выпустить в ближайшие годы. Она издавалась массовым тиражом и требовала немалых бюджетных средств, которые надо было экономить, учитывая начавшийся разворот всей хозяйственной, общественной и научной жизни в сторону подготовки к надвигавшейся войне. Совещание вел заведующий отделом руководящих партийных органов ЦК партии Маленков, но в Президиуме сидел Сталин, который, не теряя время, просматривал списки книг и учебников, которые предстояло резко сократить. Впрочем, все вопросы, видимо, были проработаны и согласованы ранее с теми же учеными, специалистами и сотрудниками цековского аппарата, которые сидели в зале. Когда речь зашла о списке учебников для университетов и институтов технического профиля, Маленков, скорее для проформы, задал вопрос: «Есть ли возражения по этому списку?» — готовясь уже перейти к следующим документам.

Читать дальше