Владимир Добров - Тайный преемник Сталина

— Есть, товарищ Маленков. Здесь нет очень важного учебника по металлургии, а это лучшее учебное пособие в настоящее время. Без него трудно будет вести полноценную подготовку инженеров.

Из первых рядов, где сидели сотрудники аппарата ЦК, поднялся молодой человек, на которого сразу же устремились все взоры. Видно было, что он волновался, но говорил четко и уверенно.

— Я знаю, о чем вы говорите. У этого учебника какое-то мудреное название, его даже не выговоришь. Когда я обратил на это внимание, мне посоветовали его вычеркнуть. Кстати, как раз профессор, специалист по горному делу. И вообще этот вопрос уже решен, — заметил Маленков.

— Не знаю, какой он специалист, только как инженер, закончивший транспортный институт, могу поручиться: лучше учебника по металлургии сейчас нет. Название действительно мудреное, но оно нам не мешало. Без этого учебника вести подготовку инженеров будет трудно. А если вопрос решен, зачем спрашивать наше мнение?

— Подождите, товарищ как вас зовут? — В разговор вмешался Сталин.

— Пономаренко, — подсказал сидящий рядом с ним сотрудник аппарата ЦК.

— Вы действительно уверены, товарищ Пономаренко, в необходимости этого учебника?

— Уверен, товарищ Сталин. И как коммунист, и как выпускник инженерного института. Лучшего пока нет.

— Ну, раз уверены, то, я думаю, надо еще раз изучить этот вопрос. Хорошие инженеры сейчас нужны.

На следующий день, когда Маленков пришел к Сталину подписать окончательное решение о списках, тот продолжил начатый на совещании разговор:

— Этот ершистый паренек Пономаренко прав. Я посмотрел ваши списки и не нашел там еще несколько книг и учебников, которые нужно было оставить. В чем дело? И с какими специалистами вы консультировались?

— Это известные ученые и опытные специалисты. Мы подбирали наиболее надежных и преданных советской власти. И старались сохранить поменьше учебной литературы, созданной в царское время.

— В этом ваша ошибка. В металлургии и химии классовый подход — несусветная глупость. Вам ли не знать это с вашим инженерным образованием. А насчет известных ученых, мой вам совет: прислушивайтесь к ним, но решение принимайте самостоятельно. Среди научной и творческой интеллигенции немало таких, которые ловят настроения начальства на ходу, стараются ему угодит и сделать приятное, а потом попросить что-нибудь взамен. Когда же мы, партийные руководители, примем неверное решение, легко отмежуются от него. Не мы, мол, были главными. Это все они, невежественные большевики, деспоты и диктаторы, враги культуры и знаний. Постарайтесь, товарищ Маленков, впредь учитывать это.

Учебник сохранили. Сталин сохранил в глубине своей феноменальной памяти фамилию этого «ершистого» сотрудника аппарата ЦК. У вождя был какой-то особый нюх на способных, перспективных людей, и он редко его подводил. Вскоре, впрочем, он вновь услышал эту фамилию.

Через несколько месяцев, на докладе у Сталина Маленков решил сообщить ему о конфликтной ситуации в одной из крупных областных партийных организаций. Речь шла о Сталинградской области, куда для разбора поступившей в ЦК жалобы о несправедливости привлечения к суду как «врагов народа» группы партийных и хозяйственных работников был послан инструктор Центрального Комитета П.К. Пономаренко. Накануне в ЦК партии прошло совещание, где резко осуждались необоснованные аресты и увольнения людей и говорилось о необходимости соблюдения партийных норм и советской законности. Пономаренко и прибыл в Сталинград как представитель партийного Центра для наведения порядка и прекращения беззаконий.

Сразу с железнодорожного вокзала он направился в обком партии, к его первому секретарю A.C. Чуянову, который, несмотря на позднее время, работал у себя в кабинете. Предложил немедленно заняться разбором поступившего в ЦК письма. Чуянов подтвердил, что в тюрьме под следствием находится свыше 30 партийных, советских и хозяйственных работников, обвиненных во вредительской деятельности. Тут же вызвали начальника областного управления НКВД, попросив его доставить в обком личные дела подследственных. Папками с ними вскоре завалили кабинет секретаря.

Пономаренко, несмотря на возражение чекиста, тут же вместе с Чуяновым приступил к проверке первого дела. «Один день в тюрьме — это пять лет жизни, — сказал он. — Будем работать сутками напролет, но поручение Центрального Комитета выполним как можно быстрее». Чуянов, понимавший необоснованность многих арестов, согласился с ним, а начальник областного управления НКВД, сославшись на поздний час, уехал домой.

До утра Пономаренко с Чуяновым тщательно изучили несколько дел. Все они были основаны на малоубедительных, а то и просто надуманных обвинениях. Когда пригласили тех, кто сигнализировал о «вредительской деятельности» арестованных, стало ясно, что все обвинения липовые.

В течение трех суток с небольшими перерывами на сон и еду Пономаренко с Чуяновым занимались проверкой возбужденных дел. Серьезные основания для привлечения к суду за «вредительскую деятельность» нашли только в четырех. Остальных людей, несмотря на яростные возражения областного управления НКВД, приехав в тюрьму, выпустили, извинившись перед невинно пострадавшими людьми. При этом Пономаренко ссылался на директивы ЦК, что помогло снять все преграды. Но уже вечером в Сталинградский обком позвонил из Москвы Маленков и в повышенном тоне потребовал от Пономаренко прекратить самовольные действия. Ему уже звонили из областного управления НКВД, а затем и сам всесильный глава НКВД Ежов с жалобой на «ставшего на сторону врагов народа» инструктора ЦК. «Никто не позволит вам либеральничать, — выговаривая в телефонную трубку Маленков. — Вы превысили свои полномочия и понесете за это самую строгую ответственность». «Я к этому готов, — ответил Пономаренко. — Но прошу заметить, что наши с Чуяновым действия поддержали все члены бюро обкома. Все они подписались под письмом, которое направлено в ЦК».

Вот об этом конфликте Маленков и рассказал Сталину, зная, что ему все равно доложат о письме руководителей областной партийной организации.

— Как фамилия того инструктора? — спросил Сталин.

— Пономаренко, он работает в аппарате недавно. Рекомендовал лично товарищ Андреев. Претензий по работе нет. Характеризуется положительно. Вот только с партийной дисциплиной у него явный непорядок… Может заупрямиться и стоять намертво на своем.

— Это не тот ли ершистый молодой человек, который отстоял учебник по металлургии?

— Да, именно он, товарищ Сталин.

— Ну, а почему вы обращаетесь прямо ко мне, что вы сами-то сделали, чтобы решить этот вопрос?