Владимир Семанов - Из жизни императрицы Цыси. 1835–1908

Несмотря на то что Гуансюй давно достиг совершеннолетия, вдовствующая императрица совсем не желала передавать ему власть. Напротив, она под благовидным предлогом избила палками его любимую наложницу Чжэнь, стала приучать его к опиуму, а потом, ссылаясь на собственные же выдумки, распространила слух, будто Гуансюй «утратил добродетель» и его надо сместить. Эта атмосфера передана в романе Цзэн Пу, где герой Бэнь Динжу, написанный с сановника Вэнь Тинши, говорит:

«Вам, конечно, известно, что императорские наложницы Цзинь и Бао попали в опалу. Сегодня утром евнуха Гао Ваньчжи, который был приставлен к Бао, переедали в департамент дворцовых дел и отрубили ему голову. Вдовствующая императрица хотела сначала издать указ о проведении следствия, но министр Гун Пин [22] Написан с Вэн Тунхэ, наставника Гуансюя. отговорил ее, боясь, что огласка повредит государственному престижу. Потому она и выбрала тайный путь. Разве это не начало низложения императора?»

Цянь Дуаньминь, прототипом которого является сановник Ван Минлуань, отвечает:

«Я тоже кое-что слышал о размолвке между двумя дворцами, однако думаю, что на низложение государя старая императрица вряд ли решится пойти. Конечно, она давно уже мечтает об этом, но ведь сейчас самый разгар войны, положение исключительно опасное. Думается, что ваше беспокойство не более основательно, чем страх человека из Ци. [23] Намек на древнюю легенду об одном из жителей княжества Ци, который постоянно боялся, что на него свалится небо. Если это по-прежнему вас волнует, то генерал Лю Икунь, на ваше счастье, как раз в Пекине. Можете тайно повидаться с ним и попросить принять соответствующие предупредительные меры. Я же посоветуюсь с канцлером Гао Янцзао и министром Гун Пином. Под предлогом защиты столицы мы вызовем в Пекин старого генерала Ни Гутина. Этот человек предан императору и смел, с ним можно быть абсолютно спокойным. Кроме того, мы попросим Чжуан Чжидуна [24] Под именем Лю Икуня, Гао Янцзао, Ни Гутина и Чжуан Чжидуна в романе выведены Лю Куньи, Ли Хунцзао, Не Шичэн и Чжан Чжидун. — губернатора провинции Цзянсу — разместить войска Фэн Цзыцая в районе Хуайхэ — Сюйчжоу. Эти меры заставят императрицу призадуматься, а если она и решит что-нибудь предпринять, мы будем готовы к отпору.

Вэнь Динжу восхищенно согласился...».

Действительно, во время японо-китайской войны Цыси не удалось свергнуть императора. Но от своих намерений она отнюдь не отказалась.

Поражение в войне с Японией окончательно показало, что феодальный режим в Китае разложился и спасти страну можно лишь путем обновлений. Эту миссию поначалу взяли на себя социальные реформаторы (Кан Ювэй, Лян Цичао и другие), которые в 1895–1897 годах и особенно в период «ста дней реформ» 1898 года при поддержке Гуансюя провели ряд преобразований в политике, экономике, военном деле и культуре. Но ход этого реформаторского движения уже достаточно показан в специальных работах. Я сосредоточусь главным образом на Цыси, которая, по метким словам Вэнь Цзи-на, «следила за успехами реформаторов как кошка за мышью».

Когда Гуансюй в 1898 году стал издавать свои либеральные указы, вдовствующая императрица, развлекавшаяся в летнем дворце, определенное время не мешала племяннику и даже приказывала молчать тем реакционерам, которые умоляли ее остановить императора. Лян Цичао, ссылаясь на циничное признание Жун Лу, считает, что это было провокацией, рассчитанной на то, чтобы реформаторы совершили побольше «грехов». К сожалению, это очень правдоподобно и, мало того, похоже на курс «пусть расцветают все цветы», проводившийся в 1956 году, за которым последовала усердная прополка взращенных цветов.

Разгром реформаторского движения довольно ярко показан в романе Сюй Сяотяня:

«Пристрастие Гуансюя к группе Кан Ювэя и всяческим новым идеям вызывало крайнее неудовольствие у реакционно настроенных сановников — таких, как Сюй Инкуй, Сюй Хойли, Хуай Табу, Ган Ни. Они днем и ночью выискивали пороки либералов, чтобы при удобном случае донести на них вдовствующей императрице. А она тем временем по-прежнему веселилась в Парке согласия, не думая ни о каких государственных делах. Даже когда император сам спрашивал ее о чем-нибудь, Цыси отвечала ему только через Ли Ляньина. Но одним вопросом она все-таки заинтересовалась и сделала Жун Лу, смещенного при императрице Цыань, командующим пехотными войсками. Когда освободилась вакансия генерал-губернатора столичной провинции Чжили и Жун Лу попросил Цыси назначить на это место его, она вдруг пожелала нанести императору визит вежливосги и настоятельно рекомендовала ему Жуна. Почему же ее заинтересовала такая незначительная проблема? Во-первых, потому что Жун Лу был ее племянником, а во-вторых, потому что этот племянник не имел достаточных оснований занять должность генерал-губернатора: стало быть, ему следовало оказать особую помощь.

Получив желанный пост, Жун Лу охотно присоединился к Хуай Табу и другим сановникам, которые выискивали пороки в либералах. Однажды начальник отдела министерства церемоний Ван Чжао, находясь в Государственном совете, подал Хуай Табу какой-то доклад для вдовствующей императрицы. Хуай спрятал свиток в рукав, но его странное поведение заметил цензор Ян Шэньсю и мгновенно доложил об этом императору. Гуансюй потребовал показать спрятанное. Дрожащий Хуай Табу уже думал, что его сейчас навеки разжалуют, однако император, просмотрев свиток, лишь улыбнулся: оказывается, Ван в своем докладе предполагал, что монарх острижется и сменит одежду. Развеселившись, Гуансюй дал автору третий чиновничий ранг, остальные чиновники, видя, что император повышает даже за такую чепуху, начали подавать ему доклады один курьезнее другого.

Но консерваторы тоже не дремали и донесли обо всем Цыси. Услышав, в чем подозревают Гуансюя, вдовствующая императрица воскликнула:

— Как, этот мальчишка обнаглел до того, что хочет презреть обычаи наших предков?!

Слова Цыси немедленно распространились, и многие реакционеры, типа Сюй Инкуя или Ган Ни, стали обвинять императора в том, что он поверил безумным речам Кан Ювэя, что он хочет разрушить идеальную систему, созданную прежними монархами... Когда это дошло до Цыси, она рассердилась еще больше и вызвала к себе племянника. Гуансюй сразу понял, что тетка изволит гневаться на него. Едва он совершил необходимые поклоны, как она хлопнула ладонью по столу и закричала:

— Я думала, ты уже вырос, поумнел, поэтому и доверила тебе власть, а ты пользуешься ею во зло, позоришь наших великих прародителей! Такие безумцы, как ты, способны погубить всю страну!