Николай Коняев - Трагедия ленинской гвардии, или правда о вождях октября

Откуда такая уверенность в Леониде?

Отметим, что переговоры о побеге Леонид Каннегисер начал вести, когда вернулся в камеру после допроса у Дзержинского.

Феликс Эдмундович, как известно, специально приезжал допросить его…

О содержании этого допроса ничего не известно. Или разговор шел вообще без протокола, или же протокол допроса был уничтожен.

Это, конечно, очень странно.

В любом случае, Дзержинский, знавший о версии мести, должен был показать Каннегисеру написанное рукой покойного Моисея Соломоновича постановление, доказывающее непричастность того к расстрелу Перельцвейга. Дзержинский любил подстраивать на допросах такие западни. Ведь это могло ошеломить террориста, заставить его потерять контроль над собой!

Но в сохранившихся документах об этом ни слова…

Известно только, что Каннегисер на допросе у Дзержинского отвечать на вопросы отказался.

Понял ли Дзержинский, что не в Урицкого стрелял Леонид Каннегисер из револьвера системы «кольт», а в ту мораль, носителем которой являлся и он, Дзержинский, и масса других евреев — большевиков и небольшевиков?

Едва ли…

Не этими мыслями и занят был Феликс Эдмундович…

Сам того не ведая, Леонид Каннегисер своим метким выстрелом попал в большую чекистскую игру (разговор о ней в следующей главе!), и Дзержинский для того и приехал из Москвы, чтобы понять, как связан выстрел Леонида Каннегисера с намеченной чекистами зачисткой Кремля.

Покопавшись в изъятых при обыске у Каннегисера бумагах и увидев, что среди них немало документов, связанных с деятельностью Всемирной Сионистской организации, Дзержинский сделал вывод, что эта организация и направила Каннегисера, чтобы сорвать подготовленную Якобом Петерсом спецоперацию.

Поэтому и не стал Феликс Эдмундович раскалывать Каннегисера.

Но хотя сам он и уклонился от личного участия в следствии, следователями на это дело, на всякий случай, назначил двух эстонцев — Эдуарда Морицевича Отто и Александра Юрьевича Рикса.

Выбор эстонских товарищей не был случайным.

Александр Юрьевич Рикс — один из немногих в ПЧК, обладал достаточной профессиональной подготовкой и имел высшее — юридический факультет Петроградского университета — образование.

Товарищ Отто образованием не блистал, но в прошлом занимался электротехникой, террором и фотографией и отличался необыкновенным упорством и каким-то своим, по-эстонски понимаемым, чувством справедливости.

Свои принципы Отто формулировал предельно сжато и емко: «Расстрелифать нато фсех. И ефрееф тоже».

Этому рыцарю чекистской справедливости и передал Феликс Эдмундович меткого стрелка Каннегисера и, сделав все необходимые распоряжения об освобождении из тюрьмы своего агента А. Ф. Филиппова и, по сути, так и не допросив Леонида Каннегисера, вернулся в Москву, чтобы… опоздать на допросы Фанни Каплан.

Очень, очень странное совпадение…

Почти такое же странное, как выстрелы в один день в Урицкого и Ленина.

Почти такое же странное, как бесшабашная уверенность, появившаяся в тот день в Каннегисере, что никому из его родных ничего плохого в ЧК сделано не будет, какую бы авантюру они ни затеяли…

Хотя план налета с бомбами на Гороховую и был разработан Леонидом так же тщательно, как и план убийства Урицкого, но имелась в нем одна незначительная червоточинка.

Петроградские чекисты, как и солдаты из полка охраны, тоже не вписывались в поэтику романов Александра Дюма…

Оказалось, что охранник Кумонист, которого так ловко завербовал Каннегисер, был специально приставлен к нему секретарем Петроградской ЧК Александром Соломоновичем Иоселевичем.

Зачем это делалось в обход следователей Отто и Рикса — неведомо.

Возможно, Иоселевич решил установить круг знакомых Леонида, но гораздо вернее другое — Александр Соломонович просто собирался удержать пылкого юношу от необдуманных поступков.

Как бы то ни было, но письма Каннегисера Кумонист вначале заносил Иоселевичу, который снимал с них копии, а затем уже нес по адресу. Ответная почта также подвергалась перлюстрации в кабинете Александра Соломоновича.

Разумеется, ни Леонид, ни его адресаты об этом не знали, план побега составлялся по всем правилам, и 6 сентября чекистам представилась возможность захватить всех организаторов предстоящего налета.

«Докладная записка разведчика Тирзбанурта.

Время поручения — 6 сентября 5 (?) часов вечера.

Окончание — 6 сентября 10 часов вечера.

Согласно поручению тов. Геллера мною было произведено наблюдение над Тов. Кумонистом, который должен был встретиться с двоюродной сестрой убийцы тов. Урицкого в Летнем саду в 7 часов вечера.

Придя в сад, пришлось ожидать упомянутую женщину, так как она еще не пришла. В саду, исключая нас, ни одного человека не было ввиду большого дождя. И мое внимание было обращено на двух стоявших мужчин, одного по правой стороне сада, другого по левой стороне, которые внимательно следили за нами. После нескольких минут я заметил, что за мной следят еще двое мужчин. Один в студенческой форме, а другой — в офицерской.

Так как назначенный срок свидания прошел, я решил арестовать этих двух типов, подойдя к тов. Кумонисту, чтобы вдвоем арестовать их.

Но в этот момент появилась женщина, которую ждали. Придя к заключению, что нас заметили, все понимают и поэтому следить более нет возможности, я сейчас же ее арестовал. Мужчины, заметив, что мы желаем и их арестовать, скрылись. Арестованная женщина предлагала крупную сумму денег (какую именно, она не сказала), лишь бы ее освободили, но в этом ей было отказано категорически» {360} 360 «Дело об убийстве Урицкого», т. 3, л. 212. .

Почему сорвался план захвата всей группы — понятно.

Посланный Геллером разведчик Тирзбанурт действовал настолько неуклюже, что невольно закрадывается подозрение: а не специально ли для этого и был прислан он?

Основания для такого предположения есть.

Дело в том, что Александр Юрьевич Рикс и Эдуард Морицевич Отто уже установили круг знакомых Леонида Каннегисера, и вскоре, благодаря их эстонскому упорству и трудолюбию, камеры на Гороховой наполнились видными петербургскими сионистами.

Руководству ПЧК приходилось теперь заботится, как бы от усердия эстонских товарищей не пострадали и другие руководители Сионистской организации в России.

Поскольку некоторыми исследователями опровергается само существование Сионистской организации, имеет смысл подробнее рассказать о деятельности этого «единственного «интернационала» не распавшегося под грохот пушек на полях битв и под грозными криками взаимоожесточения» {361} 361 Там же, т. 5, л. 195. .