Александр Шубин - Мифы советской страны

Сестры Перелыгины были квартирными хозяйками Сталина во время ссылки в Сибири. В 1956 г.. когда новое руководство КПСС усиленно искало компромат на Сталина, сотрудникам КГБ удалось убедить Перелыгину показать, что квартирант ее совратил, и она родила от него в 1913 г. сына, который вскоре умер. Правда, Сталин появился в этих местах в 1914 г. Но в этом году Перелыгина родила еще одного сына, которого признал своим местный крестьянин, женившийся на девушке. Напомним, что в традиционном обществе брачный возраст 12-16 лет вполне нормален (вспомним шекспировскую Джульетту). Б.С. Илизаров пытается найти подтверждения любовной связи Перелыгиной и Сталина: ссыльный конфликтовал с местным жандармом (из-за приставания к девушке?). Странный аргумент – для конфликта ссыльного с охранником могли быть и более очевидные причины. К тому же жандарма заменили. Вероятно, претензии жандарма к Сталину были неубедительны для его начальства. Еще Сталин угощал девушек рыбой. И что? Перлыгина знала, каким было белье Сталина (естественно – она его обстирывала). В начале 50-х гг. Перелыгина сетовала, что ей не дают пособия на многодетность. Так что в 1956 г. ее было легко заинтересовать в нужных показаниях. Благо, «подследственный» уже не мог ничего возразить. Вот из всего этого Б.С. Илизаров делает вывод, что Перелыгина «делила постель» со Сталиным. Совершенно непонятно, почему после этого он критикует «литературных сплетников», распространивших «массу грязи» [584] Там же. С.273, 315. .

В 1917 г. Сталин жил у революционера С. Аллилуева и познакомился с его дочерью, своей будущей женой – пятнадцатилетней Надеждой Аллилуевой. Общеизвестный факт. Потом Надежда работала секретарем Сталина и в секретариате Совнаркома. Когда Надежде исполнилось 18 лет, они со Сталиным поженились. И что?

Поскольку новых доказательств его педофильской версии у Б.С. Илизарова нет, он заполняет десяток страниц намеками и психологическими реконструкциями, по ходу сообщает нам, что Иван Грозный имел «десяток официальных жен» (это такое «сравнительно-историческое исследование, хотя количество жен несколько преувеличено), что Сталин в отличие от презираемых им революционеров-эмигрантов сидел «годами по деревенским избам, больше общаясь с женской частью трудового народа». Эта «тонкая ирония».

Сексуальные исторические мифы – необходимое звено манипуляции сознанием. Массам мещан внушают: главная ставка в политической борьбе – не идеи, а чисто мещанские ценности – роскошь, бабы, возможность самоутвердиться. Так было всегда. Если кто-то призывает изменить общество, то на самом деле он или садист, или педофил, или жулик. Таков миф, таков автопортрет мещанского исторического сознания. К исторической реальности этот миф имеет косвенное отношение. Качество доказательств, как видим, оставляет желать лучшего.

В революционном движении было немало людей, которые руководствовались низменными инстинктами. Но именно в силу отсутствия идей, стратегического мышления, они были материалом, пушечным мясом истории. Направление исторического потока определяли люди, для которых идеи были важнее животных инстинктов.

Не так давно Галина Волчек пригласила группу историков на просмотр нового спектакля театра «Современник». На афише большими буквами: «Полет черной ласточки». Спектакль поставлен В. Агеевым по пьесе П. Хотяновского и И. Гаручава «Шинель Сталина». Авторы считают, что постановка пьесы - это «позиция театра». Исполнитель роли Сталина Игорь Кваша долго «разбирался в этой фигуре». Думает, что постиг ее сложность. Галина Волчек назвала спектакль «новой принципиально важной работой «Современника»». Пригласила историков. Мы даже думали, что потом спросит наше мнение.

Спектакль рассказывает о последних днях жизни Сталина – с 1 по 5 марта. По версии авторов за это время он успел обвенчаться с молоденькой дочерью врага народа, вспомнить всю свою жизнь (полностью подтвердив чуть ли не все интеллигентские мифы 60-х годов), разоблачить заговор Берия (или кого-то на него похожего), который хотел убить вождя при помощи шинели с радиоактивными пуговицами. В общем, насыщенную вел жизнь, содержательную.

В перерыве какая-то молоденькая работница театра спросила меня, как это соотносится с историей. Я ответил, что никак. По-моему, она удивилась. Милые люди, они живут в пост-модернистском мире, где реальность (историческая, социальная, даже географическая) не имеет никакого значения. Лишь бы кормили хорошо. А кормят неплохо – ведь замена истории пьяным бредом (подзаголовок названия спектакля: «Эпизоды истории под углом 40 градусов») – актуальная политическая задача, «позиция» не только театра, но и могучего культурного (или антикультурного) движения за разрушение рационального сознания и исторической памяти.

Этот спектакль – крайнее проявление более общей тенденции. История превращается в легенду, сказку, назидательную историю. В день смерти Сталина по ТВ выступает драматург Э. Радзинский с моноспектаклем о том, что Сталина убили. Вроде бы Берия. В ответ расходятся тиражи сталинистских книжек – Сталина убил Хрущев. Вино отравил. Сюжет описан еще Шекспиром.

И никто не доказал, что вообще было само убийство. Но миф требует трагедии, а не драмы. Глядя на этот шабаш, невольно задумываешься – может быть и юная работница «Современника», и Кваша, который вроде как всерьез «разбирался» в истории, обманулись, и авторы пьесы просто пародировали наше время с его презрением к истории. Может быть, они преследовали благородные сатирические цели? Вот только зачем было историков приглашать? Надо было – публицистов, драматурга Радзинского… Но те не поняли бы юмора. Ведь даже исполнители замысла восприняли шутку всерьез. Ибо безграмотность стала хорошим тоном, а логика и интерес к истине воспринимается как брюзжание зануд.

Расследователи смерти Сталина отдают предпочтения то одним свидетельствам, то другим. Поскольку они противоречат друг другу, конспирологам приходится обвинять кого-то во лжи. И этот кто-то как правило – Хрущев. Он и лицо заинтересованное (через четыре года победил в борьбе за власть – значит, заранее все просчитал), и неточности в его воспоминаниях есть. Остальные свидетели оказываются правы или нет постольку, поскольку их воспоминания соответствуют конструкции очередного мифотворца.

В действительности, память практически любого свидетеля – это не кинохроника. Мне доводилось собирать воспоминания о событиях десяти-двадцатилетней давности, и их сравнение с документами и другими свидетельствами показывает – человек может путать детали безо всякого злого умысла. Хотя, конечно, его заинтересованность должна учитываться – но только в каждом конкретном случае. Свидетели редко «всегда врут» и никогда не говорят только правду, когда вспоминают события много лет спустя.