Игорь Рассоха - Прародина Русов

В приведенных М. Я. Рудинским прорисовках очень часто встречаются « ряды палочек » без соединяющей их линии. Предполагаю, что во многих случаях это просто результат небрежного и некачественного копирования изображений. Так что реально огамоподобных надписей на Каменной Могиле должно быть в несколько раз больше.

Собственно, внешнее сходство некоторых изображений Каменной Могилы с огамическими надписями таково, что возникает искушение читать их как огамические надписи. Кому интересно такое занятие — как говорится, вперед и с песней. Однако у Вас нет никаких гарантий, что надписи изданы адекватно. При этом еще следует учитывать, что каждую огамоподобную надпись можно читать еще и четырьмя разными способами:

Б. Д. Михайлов в своей новейшей монографии «Петроглiфи Кам'яноï Могили: Семантика. Хронологiя. Iнтерпретацiя» вполне резонно пишет: «Не лишена недостатков и монография М. Я. Рудинского, в которой составители Е. Я. Рудинская и В. М. Гладилин подали читателю неточные копии рисунков, порой изданные в зеркальном отражении или с отсутствием фрагментов, а иногда целых групп изображений» [298, с. 44].

В целом данная монография, безусловно, является серьезным научным достижением. В особенности это касается введения в научный оборот значительного количества новых изображений, прежде всего открытых самим Б. Д. Михайловым. Кое-где он действительно исправил неточности своих предшественников. В результате серьезно обогатился и корпус огамоподобных надписей. Замечательным успехом стало составление корпуса древних надписей Каменной Могилы [298, с. 288–289].

Однако копии рисунков самого Б. Д. Михайлова в целом не производят впечатления более качественных. Характерно, что многострадальная плита с изображением упряжки быков воспроизведена в еще более худшем разрешении, чем наименее качественное изображение в книге М. Я. Рудинского [298, с. 221]. В интерпретации графических изображений сам Б. Д. Михайлов порой проявляет не меньшее буйство фантазии, чем ныне отвергнутый и даже не упомянутый им Кифишин. Например, огамоподобные знаки на плите № 4 он именует «Гравировки фигур коней эпохи бронзы» [298, с. 280].

В этом отношении интересно послушать «глас народа» — впечатления одного вдумчивого посетителя музея-заповедника «Каменная Могила» [316]: «В кассе продавалось академическое издание «Петроглифы Каменной Могилы на Украине». В этой книге большое количество безудержного фантазирования. Например, автор очень любит следующий прием: на одной странице предлагает интерпретацию невнятного рисунка, на следующей, базируясь на только что придуманной интерпретации, делает глубокомысленные выводы об общественном устройстве и мировоззрении племени, к которому принадлежал автор рисунка. Возможно, я чего-то не понимаю, но на мой взгляд — сплошное фантазерство, если не сказать хуже. Один рисунок меня заинтересовал. Рисунок описан как «Фигура 11 изображает шамана (высота 36,5 см), выполненного в квадратно-решетчатом стиле в согнутой позе, с вздыбленной спиной и поднятым вверх большим «хвостом», опущенной вниз головой, повернутой в фас… напротив, животное в позе вздыбленного овцебыка (бизона), по-видимому фантастического, выполненного в стиле «вертикальных макарон». Я долго смотрел на репродукцию под разными углами, но не увидел ничего похожего на перечисленное. Возможно, проблема в том, что я не употребляю психоактивных веществ».

Здесь следует еще раз напомнить, что огамоподобные надписи Каменной Могилы отделяют от дошедших до нас читаемых огамических надписей начала нашей эры примерно четыре тысячи лет. И потому предоставим пробовать свои силы в дешифровке квалифицированным специалистам — или безумным дилетантам («безумству храбрых поем мы славу»).

Однако при этом все же не удержусь от высказывания ряда соображений.

Первое соображение: есть все основания считать по крайней мере часть геометрических изображений Каменной Могилы эпохи энеолита именно надписями , т. е. графическими знаками с устойчивым в своей культуре смысловым содержанием. При этом достаточно очевидно, что те, кто наносил эти знаки на скалу, вряд ли таким образом производили гадание. Скорее всего они ставили целью сохранить некую информацию. Из этого весьма правдоподобного предположения следует, что индоевропейская письменность использовалась не только для гадания.

Следующий вопрос был относительно того, могли ли некоторые «огамоподобные» знаки иметь фонетическое значение. Сформулируем жестче: могли ли знаки письменности, которые старше самых древних египетских иероглифов, иметь алфавитную природу, подобную самому огамическому алфавиту? Если проводить прямые параллели с гадательными палочками из Великозиминовского кургана и считать количество этих палочек действительно около сотни, то однозначно нет: таких алфавитов не бывает, речь должна идти о неких идеограммах или в лучшем случае о слоговом письме. Но поскольку палочки на рисунке явно имеют следы поломок и притом явно неодинаковы по размеру, то делать выводы рано: необходимо как минимум тщательно исследовать их набор. Ведь положенные в могилу гадательные палочки могли сознательно поломать из магических соображений. «При повторном просмотре земли из гробницы были обнаружены обломки еще не менее 200 таких палочек» [129, с. 73]. И, между прочим, не мешало бы установить, из древесины какого дерева (деревьев) сделаны эти гадательные палочки. В конце концов, на палочках могли быть не только одиночные «простые» знаки, подобные кельтским и скандинавским рунам, но и некие надписи из нескольких знаков.

Осторожно сформулируем гипотезу: знаки древнейшего письма индоевропейцев могли иметь алфавитную природу, т. е. обозначать отдельные фонемы как значимые гласные и согласные звуки речи. Такая возможность следует из двух уникальных особенностей именно общеиндоевропейской культуры. Во-первых, у древних индоевропейцев огромным авторитетом и влиянием пользовались поэты , существовала богатая поэтическая традиция, которая тесно переплеталась со жреческой традицией. Во-вторых, эти поэты, возможно, еще во времена индоевропейского единства знали и использовали в своей поэтической практике понятие фонемы.