Альберто Рус - Народ майя

Знания, имеющиеся сейчас о письменности майя, происходят в конечном счете от двойной информации, оставленной нам хронистом Диего де Ландой. В самом деле, в его ценном "Сообщении" он утверждает, во-первых, что майя обладали книгами, "написанными знаками или буквами", и дополняет свое утверждение изображением 27 знаков, которые он назвал "их алфавитом". Во-вторых, Ланда дал развернутое описание календаря из 365 дней, соответствующего, кажется, 1553 г., в котором он указывает названия и иероглифы 20 повторяющихся дней и 18 двадцатидневных месяцев плюс еще 5 дополнительных дней, что все вместе и составляет целый год.

Что же касается "алфавита", то Филипп Валентини показал, что в действительности то, о чем писал Ланда, было не алфавитом майя, а приближенной знаковой транскрипцией испанского алфавита, в которой информатор пытался представить посредством знаков, в самом деле имевшихся в письменности майя или в пиктограммах, фонетическое значение испанских букв. Поэтому для буквы "а" он нарисовал голову черепахи (ак); для "б" - след ноги, обозначавший путь (бэ); для "с" - знак месяца Сек; для "л", вероятно, лист (ле); для "н" - хвост обезьяны (не) и т. д. Очевидно, что если бы 27 знаков Ланды действительно составляли алфавит майя, то в надписях и кодексах не было бы никаких других знаков, кроме этих. На самом же деле некоторые из этих предполагаемых букв никогда не встречаются в иероглифических текстах майя, с другой стороны, известно несколько сот знаков, которые совершенно не содержат элементов, указанных хронистом ( Подробнее об истории изучения письменности майя см.: Кнорозов Ю. В. Письменность индейцев майя. М. -Л., 1963, с. 34-47 ).

Информация Ланды породила то, что мы можем назвать "фонетической школой", которая берет свое начало со времени опубликования "Сообщения о делах в Юкатане" и продолжает существовать до наших дней. Мы назовем лишь некоторых лиц, следовавших этому направлению исследований. Первым был аббат Брассер де Бурбур, открывший рукопись Ланды и поспешивший воспользоваться названным "алфавитом" для интерпретации Мадридского кодекса, также им открытого. Он считал, что в этом документе рассказывалось об исчезновении Атлантиды (очень модная тема во второй половине прошлого века), но когда несколькими годами позже посредством изучения календаря, сопровождавшего текст, удалось установить порядок чтения кодекса, стало ясно, что аббат "прочитал" его наоборот.

Некоторые исследователи, главным образом французы, заинтересовались эпиграфическим изучением и попытались расшифровать иероглифические тексты кодексов и некоторых надписей на монументах (особенно в Паленке), собранные разными путешественниками XIX в. (Г. Дюпэ, Ф. Вальдек, Д. Шарнэ и др.). В своих исследованиях они пытались использовать "алфавит" Ланды и приписать иероглифам фонетическое значение. Некоторые интуитивно чувствовали, что в кодексах тексты должны быть связаны с иллюстрациями, и попытались, иногда успешно, опознать иероглифы, соответствующие определенным конкретным изображениям - таким, как некоторые животные (индюк, гуакамайя и др.), или таким определенным понятиям, как страны света и связанные с ними цвета. Среди главных представителей этой школы упомянем Л. де Рони, Г. Шаранси, Ф. -А. де Ларошфуко, X. Крессона и С. Томаса (два последних - из США). До настоящего времени некоторые из толкований, полученных в тот период (вторая половина прошлого века), сохранили свое значение.

Часть этих работ появилась после публикации Валентини, уточнившего неалфавитный характер знаков, представленных Ландой. В течение XX в. "фонетическая школа" продолжала проявлять активность, за исключением сорокалетнего периода (1893-1933) "спячки". В некоторых случаях удалось установить, что не все знаки Ланды были на самом деле буквами, но что они могли быть ассоциированы с фонемами языка майя. Бенджамин Уорф, исходя из этой посылки, сделал попытку идентифицировать глагольные иероглифы, которые могли бы соответствовать действиям, изображенным на сценах, сопровождающих тексты, и получил ограниченные результаты, которые не нашли признания.

В других случаях некоторым иероглифам было совершенно произвольно приписано фонетическое значение, и авторы этих предполагаемых "ключей" для расшифровки письменности майя самым дерзким образом, ничем не сдерживая своего воображения, "прочитали" кодексы, получив "результат", который и следовало ожидать. Именно так Вернер Вольф использовал иероглифы 20 дней ритуального календаря, решив, что язык майя обладал лишь 20 фонемами и что они представляли первую букву названия каждого дня. Он отобрал на свой вкус названия этих дней в разных майяских языках. В тексте, "прочтенном" Вольфом, несколько раз появляется слово "ацтек", которое едва ли могли знать майя - авторы кодексов XI или XII в. н. э. ( А. Рус имеет здесь в виду тот факт, что ацтеки впервые появились в долине Мехико лишь в XIII в. )

Позднее Эктор Кальдерон, основываясь на "алфавите" Ланды и учитывая статистику встречаемости испанских фонем в названиях иероглифов дней и месяцев календаря майя, обнаружил в этих знаках "намерение... придать им пиктографическое изображение, более или менее соответствующее форме рта в момент их произношения". Например, звук "а" будет представлен открытым ртом, как, по мнению Кальдерона, он изображен и в "буквах" Ланды; с огромной натяжкой он "опознает" в известных иероглифах названия с фонемой "а" (Акбаль, Кан, Маник, Ламат, Кабан, Эцнаб, Кавак, Ахав и др.). Поскольку иероглифы дней и месяцев наверняка являются идеограммами и не состоят из фонетических элементов (сложное название месяца Йашкин - исключение), автору приходится избытком фантазии компенсировать отсутствие научной серьезности в своей гипотезе.

Другой "открыватель" несуществующего ключа письменности майя - Вольфганг Кордан считает, что сотня "слов-ключей" позволяет расшифровать тысячи иероглифов. Он, разумеется, смог "распознать" значение этих "слов-ключей", используя словари почти всех майяских языков и манипулируя по своей прихоти большим числом значений, даваемых словарями для каждого слова, и выйдя даже за пределы майянистики. В. Кордан считал, что письменность майя "в высшей степени фонетическая", а содержание кодексов тесно связано с концепциями эпоса "Пополь-Вух". На основании этого он "доказывал", что кодексы могут читаться "почти единственно с помощью какчикель-испанского словаря"... Следует напомнить, что в районе расселения какчикелей не найдено ни одной иероглифической надписи.

По скользкому пути дешифровки "ключа письменности майя", основанной на фантазии, пошел и Антуан Леон Вольмер, который утверждает, что, показав чрезвычайную многозначность иероглифоз майя и детально обосновав их фонетическую природу, он "прибавляет теперь последний ключ, позволяющий сказать с обычными в таких случаях оговорками, что письменность майя практически дешифрована". Его работа полностью лишена какой-либо научной ценности.