Андрей Дворниченко - Отечественная история (до 1917 г.)

Разногласия в Совете министров приобрели особенно острый характер после принятого Николаем II в августе 1915 г. решения лично возглавить армию. Собственно император собирался еще перед самым началом войны взять на себя функции верховного главнокомандующего, однако тогда министрам удалось отговорить его от этого шага. Задумав теперь взять на себя управление войсками, Николай II надеялся поднять боевой дух армии, ликвидировать весьма остро проявлявшуюся в 1914–1915 гг. разобщенность в действиях военной и гражданской администрации. Контакты великого князя Николая Николаевича с Думой, земским и городским союзами вызывали недовольство царя. К смещению Николая Николаевича императора побуждала и Александра Федоровна, раздраженная вмешательством Николая Николаевича в управление страной, его негативным отношением к Г. Е. Распутину и подозревавшая великого князя в намерении захватить трон. Большинство министров выступило против задуманных Николаем II перемен в командовании действующей армией, опасаясь, что это дезорганизует управление войсками, Окончательно дискредитирует власть и приведет страну к революции. Попытки «взбунтовавшихся» членов кабинета, угрожая отставкой, отговорить Николая II от принятого им решения, а заодно и убедить царя пойти на соглашение с Прогрессивным блоком успеха не имели. Николай Николаевич был снят с поста верховного главнокомандующего.

Обозначившаяся в конце августа 1915 г. стабилизация ситуации на фронте позволила царю занять жесткую позицию и по отношению к Прогрессивному блоку. 3 сентября 1915 г. сессия Государственной думы была закрыта. Очередной конфликт власти и общества завершился победой власти.

Эта победа, однако, не привела к упрочению существующего режима. Правда, ни катастрофы на фронте, ни немедленного революционного взрыва — всего того, чего так боялись большинство министров и Прогрессивный блок, не произошло. Однако все ощутимее становились симптомы развала власти. С лета 1915 г. возрастает вмешательство императрицы, Г. Е. Распутина и его окружения в управление страной. Относительно природы распутинщины, степени влияния «старца» на государственные дела существуют разные мнения. Во всяком случае, воздействие «темных сил» накладывало известный отпечаток на работу правительственной машины и компрометировало власть, обусловливало резкое сужение ее социальной базы. Обострившаяся борьба в верхах, столкновения распутинских ставленников с другими членами правительства, неспособность тех или иных представителей высшей администрации справляться с порожденными войной сложнейшими проблемами государственной жизни вызвали «министерскую чехарду». За два с половиной года войны в кресле премьера побывало четыре человека, на посту министра внутренних дел — шесть, министров земледелия, юстиции и военного — четыре.

Постоянные перетасовки в правящих кругах дезорганизовывали работу бюрократического аппарата Его позиции и в центре, и на местах в условиях глобальной войны и порожденных этой войной небывалых проблем ослабевали. Авторитет власти, не желавшей сотрудничать с оппозицией и вместе с тем не решавшейся зажать ей рот, был окончательно подорван, убийство Распутина (декабрь 1916 г.) не внесло каких-либо изменений в складывавшуюся ситуацию. Крайне правые круги подталкивали Николая II к государственному перевороту, сепаратному миру. Однако оказать царю реальную поддержку они не могли, поскольку их организации находились в состоянии развала. Николай II не решался изменять внутриполитический курс в духе советов крайне правых, надеясь на улучшение в стране в случае успеха весеннего наступления 1917 г. Заключать сепаратный мир с противником царь не собирался — в победоносном завершении войны он видел важнейшее средство упрочения трона.

Развал власти происходил на фоне растущего недовольства широких слоев населения военными тяготами, ухудшением своего экономического положения. Общество оказалось психологически не готово к длительной войне и не воспринимало те тяготы и лишения, которые она с собой несла, как нечто во всяком случае во многом совершенно неизбежное. «Разноукладность, разнокультурность России, с наложившейся на нее «сверху» модернизацией… — отмечают современные исследователи, — создали парадоксальную и удивительную с точки зрения историка ситуацию — огромная война, объективно вошедшая во все клетки и поры России, замкнувшая на себе, казалось бы, все жизненные функции страны, оказалась «посторонней», ненужной, отторгаемой как досадная помеха обычному течению повседневной жизни. Примерно так и довольно скоро после спада патриотической эйфории, присущей первым месяцам войны, воспринималась она сознанием большинства людей». Со своей стороны, государство в сущности и не пыталось убедить население в том, что война касается каждого, что все должно быть подчинено одной цели — победе над неприятелем.

Уже 1916 г. ознаменовался усилением забастовочного движения, которое проходило как под экономическими, так и политическими, антивоенными лозунгами. В первом квартале 1916 г. в стачках участвовали 330 тыс. человек, а во втором — около 400 тыс. Осенью 1916 г. прошли крупные забастовки в Петрограде, в которые были вовлечены около 250 тыс. рабочих. Антивоенная пропаганда большевиков делала свое дело. По свидетельству эмигрантского историка Г. М. Каткова, «до весны 1916 г. правительство Германии расходовало значительные суммы на поощрение стачечного движения в России», хотя «относительно последующих месяцев 1916 г. и начала 1917 г. прямых доказательств подстрекательской деятельности немецких агентов в России не имеется». Летом 1916 г. началось восстание в Казахстане и в Средней Азии. Антивоенные и революционные настроения нарастали и в армии. С весны 1916 г. на фронте участились случаи братания солдат, росло число дезертиров и сдавшихся в плен, вспыхивали «беспорядки». Лишившаяся в жестоких боях вышколенных службой кадров мирного времени, многомиллионная армия уже не являлась надежной опорой режима Обстановка между тем накалялась. Массовая мобилизация в армию, приток населения в города (беженцев, крестьян, шедших работать на фабрики и заводы) дали толчок к увеличению численности склонных к радикализму маргинальных слоев, что создавало благоприятную почву для общественных катаклизмов.

Перспектива революционного взрыва была для оппозиции столь же страшна, как и для самодержавия. Главной причиной грядущего катаклизма она считала нежелание Николая II пойти на уступки в духе пожеланий Прогрессивного блока. По мере нарастания массового движения противостояние власти и общества усилилось. Назначение в сентябре 1916 г. министром внутренних дел А. Д. Протопопова, видного «общественного деятеля» (оказавшегося сверх того и распутинской креатурой) окончательно рассорило обе стороны. Выступая 1 ноября 1916 г. в Думе, П. Н. Милюков, не утруждая себя доказательствами, фактически обвинил правительство в измене, намекнув на прогерманские симпатии императрицы. Резкая критика оппозицией высших сфер, дискредитируя власть, объективно нагнетала политическую атмосферу в стране, стимулировала рост недовольства масс, контролировать поведение которых сами оппозиционеры были заведомо не в состоянии.