Илья Мощанский - Остановить танки!

Части Красной армии, которые прикрывали проход, постоянно несли тяжелые потери. На них непрерывно «давили» около 10 пехотных и моторизованная дивизия вермахта, три полка СС. Расчет на то, что раннее потепление, лесисто-болотистая местность не позволят германским войскам вести сколько-нибудь серьезные наступательные действия, не оправдался. Бездорожье и распутица ударили прежде всего по нашим войскам.

31 марта на северном фланге «коридора» в окружение попала 378-я стрелковая дивизия и лишь к 24 апреля к своим войскам удалось пробиться 500–600 оставшимся бойцам и командирам. 16 апреля 1942 года из-за болезни был отстранен от командования 2-й ударной армией генерал-лейтенант Клыков, а на его место по рекомендации командующего фронтом назначен генерал-лейтенант A.A. Власов [43].

Было бы не совсем правильным, говоря о причинах неудач зимнего наступления 1941–1942 годов Волховского и Ленинградского фронтов, ссылаться только на Ставку. Эти неудачи во многом зависели и от командования фронтов, армий и соединений, подготовки штабов и войск. Организация и управление боевыми действиями со стороны штабов армий, дивизий были не на должной высоте. Так, в период боев в районе Красной Горки штаб 2-й ударной армии допустил грубые просчеты во времени на подготовку частей и соединений для боя, некоторые части и соединения получили боевые распоряжения на второй день после указанного им времени для выполнения боевой задачи. В период боев по освобождению коммуникаций 2-й ударной армии взаимодействие пехоты с артиллерией и танками было плохое, а управление боем со стороны командующего армиями и командиров дивизий не налажено. В боевых действиях войск Ленинградского фронта — 55-й армии в наступлении на Тосно, 8-й армии при форсировании Невы у Невской Дубровки и 54-й армии при наступлении на Любань в районе станции Погостье помимо указанных выше недочетов слабо применялись орудия прямой наводки для уничтожения огневых точек. Артиллерийская подготовка без надлежащей разведки и корректировки огня по целям была малоэффективна. Кроме того, резко сказывалась на наступлении наших войск недостаточная насыщенность их танками, отсутствие самоходной артиллерии и мизерное обеспечение гаубичной и пушечной артиллерии крупных калибров боеприпасами. Например, наступательные бои 55-й и 8-й армий обеспечивались главным образом огнем 76-мм полковых пушек образца 1927 года, которые производились в Ленинграде. Наша авиация была настолько слаба, что не только не могла поддерживать наступающие войска, но и по-настоящему прикрыть их от массовых налетов вражеских самолетов. Противник в дни интенсивных боев производил до 200–300 самолето-вылетов группами по 20–30 самолетов. Помимо того что советские войска несли потери, интенсивные воздушные налеты оказывали очень значительное моральное воздействие на наши войска, которые с появлением в воздухе вражеских самолетов прекращали всякое движение и прижимались к земле.

Наступил апрель. Пришла весна. Кто бывал на северо-западе нашей страны, знает, что такое там распутица. Хороших мощеных дорог вообще немного, а в районе действий 2-й ударной и 54-й армий и того меньше, поэтому приходилось использовать грунтовые, проселочные дороги и сделанные войсками «жердевки». ВВС фронта продолжали снабжать 2-ю ударную армию продовольствием, фуражом, боеприпасами и медикаментами. Погода и распутица неизбежно внесли свои коррективы в общий ход боевых действий. Хотя в сводках того времени и отмечалось, что 59-я армия вела бои с противником, занимающим район Спасская Полисть, нужный результат не был достигнут. По воспоминаниям участников событий, вряд ли вообще имели место бои в том смысле, как это принято понимать. Вероятнее всего, дело ограничивалось артиллерийской, оружейной и пулеметной перестрелкой. Если вспомнить, что речь идет о лесисто-болотистой местности, где солдаты и офицеры находились по пояс в воде, то трудно себе представить саму возможность более активных боевых действий…

Оперативная результативность Любанской операции в целом оказалась низкой. Вражеская группировка не была ни окружена, ни тем более разгромлена. 30 апреля наступление на любанском направлении пришлось окончательно прекратить. Советские войска, потеряв 308 367 человек, из них 95 064 безвозвратно, оказались, по существу, в окружении [44]. В дальнейшем понадобилось проводить специальную операцию по выводу из окружения 2-й ударной армии.

21 апреля 1942 года генерала М.С. Хозина пригласили в Ставку. Причиной вызова явилось то, что он неоднократно в разговорах по прямому проводу с ответственными лицами Ставки высказывал претензии по поводу того, что операция по снятию блокады с Ленинграда между Ленинградским и Волховским фронтами идет несогласованно, разрозненно. Противник, пользуясь этим, легко парирует удары Красной армии (кроме оборонительных действий против наших фронтов в апреле 1942 года германское командование с помощью 1-го воздушного флота и артиллерии 18-й армии провело наступательную операцию «Айштосс» («Ледяной удар») по уничтожению боевых кораблей АБФ на их стоянках. Пострадали многие, в том числе и крупные корабли. В частности, одна бомба попала в линкор «Октябрьская революция», другая — в крейсер «Киров». Немцы потеряли около 70 своих самолетов. — Примеч. авт. ). Сначала Хозин просил, чтобы Ставка более централизованно руководила Ленинградским и Волховским фронтами, направляя их усилия на решение главной задачи, и не только организовывала взаимодействие между фронтами, но и своевременно питала фронты людскими и материальными ресурсами. А затем, непосредственно вызванный к Верховному главнокомандующему, он вдруг (видимо, в запале) заявил, что если армии Волховского фронта будут присоединены к Ленинградскому фронту, то имеющимися силами он, Хозин, сумеет решить задачу по деблокаде Ленинграда.

В итоге доклада командующего Ленинградским фронтом в присутствии Б.М. Шапошникова, A.M. Василевского и некоторых членов ГКО И.В. Сталин предложил в целях лучшего взаимодействия войск объединить Ленинградский и Волховский фронты в единый фронт. Такое смелое предложение явилось неожиданным не только для самого М.С. Хозина (вряд ли он ожидал подобной реакции на свои слова), но и для других присутствовавших. В первый момент никто из участвовавших в совещании глубоко не мог продумать, насколько оно было приемлемо. Впоследствии жизнь очень четко показала нецелесообразность этого решения. Но тогда возражений не последовало, да и вообще в то время при колоссальном авторитете, которым пользовался Сталин, вряд ли кто мог возразить. В тот же день поздно ночью была подписана директива СВГК № 170301 от 21 апреля 1942 года, в которой Ставка Верховного главнокомандования приказывала: