Лев Колодный - Москва в улицах и лицах

По Кучкову полю пролегала важная дорога в столицу великого княжества Владимир, уступавший в междоусобной борьбе главенствующую роль возвышавшейся Москве. В тревожные дни, когда на Русь двинулся жестокий завоеватель мира Тамерлан, из Владимирского Успенского собора вынесли главную святыню народа - икону Владимирской Божьей Матери. По преданию, ее написал евангелист Лука. Хранимая в Константинополе, чудотворная икона перевезена была в Киев, столицу Киевской Руси, откуда после утраты им могущества ее доставили в великий Владимир.

(Ныне святыня хранится в Третьяковской галерее, где в зале поддерживается постоянная влажность и температура, необходимые, чтобы икона начала XI1 века сохранялась всегда. Ее написал неизвестный греческий мастер, создавший образ, волнующий поколения людей материнской скорбью и любовью.)

То давнее движение Владимирской Богоматери по Владимиро-Суздальской Руси состоялось в дни, грозившие небывалой бедой, страшней нашествия Батыя. Летописцы точно зафиксировали: 26 августа 1395 года под охраной княжеской дружины чудотворную икону на руках торжественно пронесли из Владимира в Москву. Бесчисленные толпы народа стояли на всем ее пути вдоль дороги, преклонив колени, и со слезами на глазах взывали, воздев руки к небу: "Матерь Божия! Спаси землю Русскую!".

Москвичи всем городом встретили икону на Кучковом поле, у церкви Марии Египетской, стоявшей на обочине дороги. Тамерлан не двинулся на Москву, выславшую ему навстречу полки, отступил без боя в тот же день. Чудесное избавление связали с чудотворной иконой. Такое событие не могло не быть отмечено. На "устретеньи", на месте торжественной встречи иконы, рядом с церковью Марии Египетской построили второй храм в честь иконы Владимирской Божьей Матери и основали мужской Сретенский монастырь. У его ворот появилась в конце семнадцатого века церковь Николая Чудотворца.

Так сформировался ансамбль Сретенского монастыря, веками возвышавшийся и украшавшийся. Большой пятиглавый Владимирский собор на месте деревянного воздвигнут в камне, в 1679 году, неизвестным мастером, придавшим ему мощь и святость. Стены расписали костромские мастера. Монастырская церковь Марии Египетской считалась третьей по времени появления в городе.

Ни древность, ни красота не спасли Марию Египетскую и Николая Чудотворца, сломанных в 1930 году. Рухнули колокольня и стена Сретенского монастыря под предлогом, что они мешают движению транспорта.

"Отец города", а им был тогда член партии с 1907 года, бывший слесарь и директор завода "Динамо" Константин Уханов, получил с "коммунистическим приветом от Н. С. Попова" письмо с требованием:

"Жду Ваш ответ.

Тов. Уханов!

Ты хозяин Москвы, обрати внимание на Б. Лубянку. Стоит тут развалюха, называемая храмом Божьим, живут в нем какое-то Братское общество и т. п., а улица от этого страдает: уже не один человек в этом месте раздавлен трамваем. Улица в этом месте благодаря этой балдахине имеет искривленный вид и, если ее снести, а снести ее надо, то будет совершенно другая улица с свободными проходами. Улица слишком бойкая. Во дворе как раз в этом месте, где стоит эта чертова часовня, где гуляют только кошки и мыши, стоит еще колокольня, где сумасшедший какой-то профессор выигрывает на колоколах разные божеские гимны, ничего абсолютно нет. Тебе как хозяину Москвы во имя благоустройства города надо в конце-концов обратить внимание".

Хозяин Москвы обратил внимание. Колкольню сломали, колокола отправили на переплавку...

Кто подразумевается под сумасшедшим профессором, "выигрывающим на колоколах"?

Это был Конастантин Константинович Сараджев, человек с гениальным слухом, знавший звуковые особенности всех благовестных колоколов Москвы и ее окрестностей. Этот музыкант-звонарь, сочинявший композиции для исполнения на колоколах, их он досконально изучил и описал, играл на них с 15 лет.

Ему разрешили командировку в Гарвардский университет, где он соорудил колокольню из звонов, проданных амерканцам за ненадобностью. О забытом Сараджеве первой вспомнила Анастасия Цветаева, автор очерка "Мастер колокольного звона", есть теперь о звонаре статья в энциклопедии "Москва". А в Сретенском монастыре построена во дворе новая небольшая колокольня, поднявшаяся вблизи стен сохранившегося собора.

Возрождение Сретенского монастыря произошло в 1991 году, когда кончилась советская власть. Впервые после революции 8 сентября 1995 года от ворот Кремля к монастырю направился Крестный ход во главе с патриархом Московским и всея Руси Алексием II. Верующие москвичи торжественно пронесли Владимирскую Богоматерь к месту первой встречи на Кучковом поле. За восстановленной оградой в тихой обители вновь началась церковная жизнь.

Семнадцатый век предстает толщью побеленных каменных стен и маленькими оконцами во дворе Большой Лубянки, 9, окруженных новыми домами госбезопасности, где чудом сохранились спасенные реставраторами "палаты Хованского". Того самого, чьим именем названо крупное московское восстание 1682 года. И опера "Хованщина" Модеста Мусоргского.

Советские историки спорили, прогрессивное ли оно было или реакционное. Но точно известно, что кровавое, притом "бессмысленное и беспощадное", как высказался о русском бунте Пушкин.

На глазах малолетнего Петра в Кремле полетели с Красного крыльца на пики стрельцов родственники матери, его дяди, сторонники Нарышкиных. В сердце юного царя зародилась жажда мести и жесткость, выход которым он дал во время массовой казни стрельцов на Красной площади.

Парадокс истории, не укладывающийся в рамки "классовой борьбы", в том, что во главе разбушевашихся, напившихся кровью стрельцов, убивавших и грабивших бояр, встал начальник Стрелецкого приказа боярин из древнего рода Гедиминовичей, Иван Хованский, прозванный современниками Тараруем, болтуном. Царевна Софья бежала из Кремля, трон зашатался. Иван Хованский в мыслях примерял на своей голове шапку Мономаха.

Но голова его полетела на пыльную подмосковную дорогу, где нашел князь позорную смерть, погубив и себя, и сына.

Эта трагедия вдохновила Модеста Мусоргского написать музыку гениальной оперы, народной драмы. В финале оперы звучит музыкальная картина "Рассвет над Москва-рекой", звучащая как гимн великому нашему городу.

Следы еще одной палаты петровских времен видны на другом конце Большой Лубянки, в глубине двора дома 17. На двухэтажном строении сохранились окна с наличниками, какими украшались стены, где жили богатые москвичи. Палаты принадлежали купеческим семьям, потом - соседнему монастырю, сдававшему в перестроенном здании квартиры. Одну из них занимал сын купца Сергей Михайлович Волнухин, прославивший свой род искусством. Пятнадцать лет учился рисовать, потом долгие годы преподавал в Московском училище живопиcи, ваяния и зодчества до его закрытия в 1918 году, когда античные слепки разбивали молотками и выбрасывали из мастерских. Волнухин признан основоположником московской школы скульптуры, его учениками были Николай Андреев, Анна Голубкина, Сергей Коненков и другие знаменитые ваятели, чьи монументы украшают музеи, улицы и площади Москвы. Сам Волнухин прославился, когда в Москве воздвигли памятник первопечатнику Ивану Федорову у стены Китай-города, вблизи Лубянской площади.