Лев Колодный - Москва в улицах и лицах

Еще одним веским доказательством этой связи служила позолоченная корона, венчавшая купол храма до тех пор, пока ее не сбросили на землю в 1929 году. Корону видели поколения москвичей после того, как Елизавета Петровна отслужила здесь молебен по случаю тайного бракосочетания с Алексеем Разумовским. В память о таком событии императрица повелела под крестом установить корону и построить рядом с церковью дворец мужа.

Дочь Петра Первого пошла по стопам отца, женившегося на безродной и безграмотной иностранке, бывшей жене драгуна. Любовь взяла верх над обычаями и законами. Елизавета влюбилась в Алексея Розума, безграмотного сына украинского казака, певчего и бандуриста придворного хора. Голос и красота пленили царевну. Ветреная, быстро менявшая избранников царица привязалась к доброму и скромному красавцу, не рвавшемуся к власти, заслужившему титул "друга нелицемерного", редкого при дворе в XVIII веке. Спустя годы после первой встречи любовь не угасла и 24 ноября 1742 года в Москве, вдали от Санкт-Петербурга, Елизавета вышла замуж за Алексея Розума, к тому времени носившего фамилию Разумовского.

Его имел в виду Пушкин в "Моей родослвной", сравнивая со своим предком:

Не торговал мой дед блинами,

Не ваксил царских сапогов,

Не пел с придворными дьячками,

В князья не прыгал из хохлов.

Царские милости посыпались на всю семью любимого, доставленной в Петербург, в том числе на брата Кирилла Разумовского, ставшего гетманом Украины, президентом Академии наук...

Императрица публично, как мужу, на глазах придворных оказывала Алексею Разумовскому знаки внимания, пожаловала титул графа, чин фельдмаршала, высшие ордена империи, вотчины и дома.

Один из таких домов мы видим на Покровке, 22, где предстает в миниатюре замок, похожий на дворцы Санкт-Петербурга. И на старинный резной комод, отчего произошло название "дом-комод". Его приписывают придворному архитектору Елизаветы графу Растрелли или его безвестному подражателю, другим известным зодчим, работавшим в Москве в екатерининские времена, во второй половине XVII века. Но ярко-выраженный стиль елизаветинского барокко, овальный план, опровергает эти мнения.

Красота спасла этот дом от переделок, ни у кого не поднялась рука перерисовать его прелестный фасад.

Граф Алексей Разумовский жил в Москве после смерти Елизаветы, не мечтая о престоле. На глазах у присланного из Петербурга придворного старик подошел к комоду, отпер стоявший на нем ларец, вынул пакет, обернутый в розовый атлас и, поцеловав бумаги, бросил в огонь камина. Уничтожив таким образом документы, подтверждавшие брак и права на престол. Этим граф заслужил признательность Екатерины II, всю жизнь опасавшейся претендентов на корону Российской империи.

На Покровке, 38, сохранился дворец последнего фаворита Елизаветы Петровны, который был на много лет ее моложе. Двухэтажный дом с флигелем и парадным двором появился на земле, купленной капитаном Семеновского гвардейского полка Иваном Шуваловым. От него перешло владение сыну, Ивану Ивановичу Шувалову, заимевшему здесь московский дворец. Этот вельможа фактически правил Россией последнее десятилетие царствования Елизаветы. Притом во благо. Все, чем прославлен век дочери Петра в области культуры, произошло его усилиями.

Иван Дмитриев посвятил ему строки:

С цветущей младости до сребряных власов

Шувалов бедным был полезен.

Таланту каждому покров,

Почтен, доступен и любезен!

Каждый школьник учил "Письмо о пользе Стекла", посланное Михаилом Ломоносвым в адрес высокого покровителя, генерал-поручика и камергера:

Неправо о вещах те думают, Шувалов,

Которые Стекло чтут ниже Минералов...

В долгих беседах Ломоносова с Шуваловым родилась и окрепла идея создания в Москве университета по образу и подобию европейских, которую реализовал Шувалов, назначенный первым куратором. В сотую годовщину со дня основания Московского университета отчеканили медаль с тремя образами: Елизаветы, Шувалова, справа от нее, и Ломоносова, по левую руку, подносящими императрице Устав. Во всех официальных речах именно эта пара называлась его основателями. Каждый год в Татьянин день, 12 января, как уже говорилось, студенты и профессора шумно и весело пировали до утра. Потому что в день ангела матери, Татьяны, Иван Шувалов подал императрице на подпись Устав. Этот день стал днем рождения первого российского университета.

Большевики назвали МГУ одним именем - Ломоносова, великого естествоиспытателя и поэта, к тому же выходца из низов народа, сына помора, покорившего вершины науки. Как же признать, что основателем университета был в неменьшей степени фаворит легкомысленной императрицы, аристократ: паж, камер-юнкер, генерал-поручик, генерал-адъютант... Но то был странный паж, даже во дворце его постоянно видели с книжкой в руках. Он отказался от титула графа и разных "материальных выгод". Его не из-за лести воспевали в одах лучшие поэты России. Не склонный идеализировать людей, Вольтер сказал об Иване Шувалове: "Это один из самых воспитанных и приятных людей, каких я когда-либо видел". За ним укрепился титул, данный не императрицей, а молвой: "Российский Меценат".

Иван Шувалов не только основал Московский университет, но и через несколько лет совершил второй подвиг. По его проекту в Петербурге основана "Академия трех знатнейших художеств". С нее началась история Академии художеств, первым ее президентом был все тот же фаворит, предоставивший художникам собственный петербургский дом...

В московском доме Шувалова на Пречистенке жил поэт Ермил Костров, переводчик Гомера, Вольтера, Апулея. Этот сын крестьянина, яркая личность, получил блестящее образование в Славяно-греко-латинской академии, Московском университете, он дружил с Суворовым, ему покровительствовал Шувалов, что не спасло от нужды. Это его, размышляя о горькой судьбе литераторов, помянул добрым словом юный Пушкин в первом опубликованном произведении "К другу стихотворцу", поставив Кострова в один ряд с великими европейцами:

Не так, любезный друг, писатели богаты;

Судьбой им не даны ни мраморны палаты,

Ни чистым золотом набиты сундуки:

Лачужка под землей, высоки чердаки

Вот пышны их дворцы, великолепны залы.

Поэтов - хвалят все, питают лишь журналы;

Катится мимо них фортуны колесо;

Родился наг и наг ступает в гроб Руссо;

Камоэнс с нищими постелю разделяет;

Костров на чердаке безвестно умирает...

Продолжая традицию, заложенную Ломоносовым, Костров писал о Москве, "матери градов", по случаю образования Московской губернии:

Вещает каждая стихия:

Венчалась ныне вся Россия,

Венчая славою Москву:

Москва, исполнена отрады,