Лев Колодный - Москва в улицах и лицах

Участок снесенного двора городская Дума отдала музею, о котором в Москве мечтали еще в салоне Зинаиды Волконской. (О нем - в главе "Тверская".) Просветители народа, московские профессора, хотели, чтобы в городе каждый бы мог увидеть, хотя бы в копиях, слепках, великие творения мастеров прошлых веков.

Профессор Московского университета Иван Цветаев (отец Марины и Анастасии Цветаевых, одна из которых стала великим русским поэтом) поставил цель построить такой музей. За большие деньги в Европе выполнялись искусные слепки и привозились в Москву. В это же время возводилось крупнейшее здание музея. Единомышленник профессора архитектор Роман Клейн создал проект дворца с колоннадой, роскошными залами, способными принять громоздкие экспонаты, фрагменты фризов, врата, конные статуи, копии тех, что украшали города и музеи Европы.

Государство не особенно шло навстречу профессору, выговаривая ему устами петербургских сановников, что народу нужны лапти, а не картины. Музей, несмотря на все трудности, был выстроен в основном на частные деньги. Имена и барельефы профессора Цветаева и архитектора Клейна запечатлены были на мраморе памятных досок у парадного входа, установленных при советской власти. Третьей доски не было, а она просилась на это место. Председателем комитета по устройству музея был великий князь Сергей Александрович, убитый террористом Иваном Каляевым. Товарищем председателя, то есть его заместителем, избрали Юрия Степановича Нечаева-Мальцева. Без него у двух энтузиастов ничего не вышло бы. Этот предприниматель щедро финансировал строительство музея, перечислив на его счет около 2 миллионов рублей.

Музей изящных искусств имени Александра III открылся в присутствии императора и царской семьи в 1912 году. После этого сестры перестали ревновать отца к "старшему брату", как иронически называли они музей. Выполнив свой долг, профессор вскоре умер.

Из хранилища копий, слепков, учебно-дидактического учреждения дворец на Волхонке быстро превратился в музей подлинников. В него вошла коллекция египтолога В.С.Голенищева, собравшего памятники Древнего Египта, античные вазы и монеты, картины западноевропейских мастеров.

В 1918 году на Волхонку после национализации частных собраний стали поступать картины из квартир и особняков аристократов, промышленников, коммерсантов, многие из которых бежали за границу. Сюда попали также картины из закрытого Румянцевского музея, западноевропейская живопись из собраний фабрикантов братьев Третяковых, Ивана Морозова, братьев Щукиных, картины А. А. Брокара, В. Е. Мандло и многих других. По словам Ирины Антоновой, директора современного музея, то был "жест революции". Таким образом быстро сформировалась картинная галерея, вторая по значению после Эрмитажа.

Но другой "жест революции" заключается в том, что с 1914 года, когда началась мировая война, в Россию за редким исключением произведения лучших иностранных мастеров не поступали. Покупать картины стало некому. Частная инициатива оказалась до 1991 года вне закона, а "пролетарское" государство не имело ни средств, ни желания делать такие закупки на аукционах и в галереях. За годы советской власти в Москве не построено ни одного нового здания художественного музея равного тому, какое возникло в 1912 году.

С недавних пор появился еще один забытый было источник пополнения музея. Профессор, искусствовед и коллекционер Илья Самойлович Зильберштейн, поддержанный Ириной Антоновой, основал собрание частных коллекций. Он добился у Михаила Горбачева решения, по которому государство передало Музею изобразительных искусств имени А.С.Пушкина здание на Волхонке, 14, бывший флигель усадьбы Голицыных. Профессор завещал собственную коллекцию картин музею. Так же поступил Святослав Рихтер, собиравший картины Василия Шухаева, другие московские коллекционеры, их наследники. Таким образом, на Волхонке впервые после революции, грубо поправшей волю покойных дарителей, вновь предстают неразрозненные коллекции собирателей.

Рядом со зданием музея воплощается давняя мечта Ивана Цветаева: "Со временем здесь вырастет музейный городок". Музею переданы две усадьбы на Волхонке, 8 и 10. Первая принадлежала князю М. Д. Волконскому. Как раз на его участке прославился казенный питейный дом. Бывший кабак, чьи крепкие каменные стены сохранились, вместе с другими старыми, но прочными строениями, передается на службу искусству.

Другая часть "музейного городка" формируется между Малым и Большим Знаменскими переулками, где простираются строения бывшей усадьбы князей Голицыных. Один ее флигель передан, как говорилось, Собранию частных коллекций.

Главный дом усадьбы расположен торцом к Волхонке, в середине двора. В него ведут парадные ворота с гербом князей Голицыных. За ними открывается вид на дворец, надстроенный двумя этажами для Коммунистической академии, умершей тихой смертью, когда Сталин решил опереться всецело на петровскую Академию наук, передислоцировав ее в Москву.

Стены дома увешаны мемориальными досками, вывесками институтов, где много лет варилась в собственном соку философия марксизма-ленинизма, обосновывалась экономика "развитого социализма", крах которого наступил в 1991 году.

Великие люди жили в этом особняке в ХVIII веке, когда княжеская усадьба на Волхонке служила почти год резиденцией Екатерины II. Москву она знала, на коронации жила в Кремле, во дворце в Лефортове. По случаю коронации на Солянке построила церковь Кира и Иоанна. Второй раз Екатерина в 1775 году приехала надолго в древнюю столицу, куда со всей России прибыли депутаты для составления Уложения, задуманного императрицей. Они преподнесли Екатерине три титула: "Великой", "Премудрой" и "Матери Отечества". Из них она приняла один - "Матери Отечества". Этот приезд, длившийся одиннадцать месяцев, связан был с празднованием первой годовщины Кючук-Кайнарджийского мира. Все его значение осознается в наши дни, когда Россия теряет то, что было завоевано поколениями солдат и генералов в русско-турецкие войны, завершившиеся присоединением Крыма и Новой России. На ее землях основаны были тогда русские города Одесса, Екатеринослав, Херсон, Николаев...

За полгода до приезда в Москву Екатерина II, не желавшая жить в обветшавшем Кремле, попросила в письме князя Михаила Михайловича Голицына посоветовать ей в городе дворец, где бы она могла остановиться. И получила ответ, на который рассчитывала: князь с радостью выразил желание предоставить свою усадьбу, отвечавшую требованиям государыни. Рядом с ней Матвей Казаков возвел на сваях временный деревянный дом, который вместе с княжеским образовал Пречистенский дворец. В его комплекс вошел Колымажный двор, служивший конюшней, а также соседняя усадьба князя Долгорукого на Волхонке, 16.