Лев Колодный - Переулки Арбата

Хотя Вяземский с 30-х годов переехал на службу в Петербург, а потом жил за границей, он говорил о себе: "Я родом и сердцем москвич. В ней родился я, в ней протекло лучшее время моей жизни..."

Петр Вяземский оставил неизгладимый след в русской литературе и своими стихами, и своими критическими статьями. Кто не знает этих строк, ставших народной песней: "Тройка мчится, тройка скачет, вьется пыль из-под копыт..."

Строки Вяземского, как и Баратынского, нередко вплетались в строки Пушкина. Эпиграфом к первой главе "Евгения Онегина" Пушкин взял слова друга: "И жить торопится, и чувствовать спешит".

В бумагах Карла Маркса сохранился специально для него сделанный перевод сатирического стихотворения "Русский бог", где обличается "бог дворовых без сапог, бар в санях при двух лакеях"... Это тоже строки князя Петра Вяземского.

Так в одном маленьком переулке длиной в 631 метр сошлись пути-дороги Вяземского, Баратынского, Пушкина. Задолго до их рождения им прокладывал путь в литературе Александр Сумароков, утверждавший, что "прекрасный наш язык способен ко всему"...

Дому этому суждена долгая жизнь. Недавно его восстановили, и, пройдя по комнатам, видишь прекрасные лепные потолки, резные двери, беломраморные камины. В наш век в нем свыше тридцати лет прожил Иван Жолтовский, автор зданий Центрального ипподрома, дома на Моховой, многих других сооружений. Ему поручили составлять первый советский план новой Москвы и докладывать его в 1918 году Ленину.

"ПЕРЕЙДУТ К ПОТОМСТВУ"

На бывшей Никитской, где дома возводились по проектам самых лучших зодчих, один из дворцов был сооружен по плану его хозяйки, не имевшей никакого архитектурного образования, - Екатерины Романовны Дашковой.

Сохранилась фотография прошлого века, сделанная с той стороны улицы, где стоит по сей день напротив консерватории побеленная церковь Малого Вознесения. В глубине двора на снимке виден двухэтажный особняк-дворец с крыльями, главный вход в который украшают выступающие вперед полукругом колонны. Если встать на то же место, где была сделана фотография, мы увидим эту полуротонду, но теперь на своих плечах старый дворец несет еще три этажа, потому что его перестроили для Московской консерватории.

А в конце XVIII - начале XIX века в "приходе Малого Вознесения" был известный всей Москве дом княгини Екатерины Романовны Дашковой. Княгиню Дашкову знали и в Петербурге, и во многих городах Европы, где она побывала во время своих длительных путешествий. С кем бы она ни встречалась, на каждого производила сильнейшее впечатление, потому что была человеком, о котором говорят: такие рождаются раз в столетие! Так, после встречи с ней Вольтер написал: "Княгиня Дашкова достаточно известная деяниями, которые перейдут к потомству... Эта удивительная княгиня пробыла у меня в Ферне два дня, она совсем не похожа на наших парижских дам..." Это была, безусловно, выдающаяся женщина XVIII века.

Портрет Е. Р. Дашковой сегодня можно увидеть в здании бывшего Нескучного дворца, где теперь заседает президиум Академии наук. Одиннадцать лет в конце XVIII века Академия наук возглавлялась именно ею, она была ее директором. Мало того, Екатерина Дашкова основала также Российскую академию, созданную для развития русского языка, и была ее первым президентом. Таким образом, она руководила одновременно двумя академиями (впоследствии Российская академия слилась с Академией наук).

По инициативе Дашковой вышел шеститомный "Словарь академии Российской". Для него она написала много статей, а также дала толкование многих нравственных понятий. По инициативе Дашковой построено новое главное здание академии, учреждены публичные лекции, "переводческий департамент" для издания зарубежных книг; она издавала разные журналы и сама в них выступала как автор пьес, статей, интереснейших мемуаров. Русская литература обязана ей тем, что она разрешила напечатать свободолюбивую трагедию Я. Б. Княжнина "Вадим Новгородский", запрещенную и изъятую по распоряжению Екатерины II, увидевшей в ней "слишком строгий и горький упрек верховной власти". За издание "Вадима" Екатерина II принудила Дашкову уйти в "долгосрочный отпуск". При Павле I ее отправили в ссылку, и она жила в крестьянской избе, превратив ее в кабинет ученого.

После восшествия на престол Александра I у отстраненной от всех должностей Дашковой вновь появилась возможность заниматься общественной деятельностью; академики единогласно, по своей инициативе предложили ей снова пост директора. Благодаря Екатерине Романовне академия вышла из финансового кризиса, стала располагать доходами...

Мемуары Дашковой впервые на русском языке опубликовал в Лондоне Александр Герцен. Он написал о ней очерк и поместил его в "Полярной звезде". Герцен особенно ценил Дашкову за то, что она была противником самовластия, деспотизма и тирании. Портреты Дашковой оставили многие художники, ее образ запечатлели и писатели. Их дополняют заметки, сделанные жившей долгое время в ее доме подругой, англичанкой Кэтрин Уильмот: "Я не только не видывала никогда такого существа, но и не слышала о таком. Она учит каменщиков класть стены, помогает делать дорожки, ходит кормить коров, сочиняет музыку, пишет статьи для печати, знает до конца церковный чин и поправляет священника, если он не так молится, знает до конца театр и поправляет своих домашних актеров, когда они сбиваются с роли, - она доктор, аптекарь, фельдшер, кузнец, плотник, судья, законник..."

В Екатерине Дашковой Герцен видел нечто от Петра I, Ломоносова. Вот почему очерки о ней по сей день появляются в журналах. Деяния ее, как говорил Вольтер, "перейдут к потомству".

Однажды перед воротами дашковского дома остановился экипаж, запряженный великолепными лошадьми, и к подъезду направился величавый старик - граф Алексей Орлов-Чесменский. Перед кончиной своей он приехал мириться с гордой княгиней, размолвка с которой длилась десятки лет. "Она не простила ему, - писал Герцен, - что сорок два года тому назад он запятнал ее репутацию". Так определил Герцен причину неприязни Дашковой к легендарному человеку времен Екатерины II. Молодой офицер Преображенского полка Алексей Орлов, обладавший колоссальной физической силой, был причастен к смерти свергнутого императора Петра III.

О чем вспоминали эти люди, беседуя на закате дней своих в дашковском дворце? Титул Чесменского Алексей Орлов заслужил в честном, блистательном бою. Во главе русской эскадры в Средиземном море он напал на превосходящий флот турок и разгромил его. Орлов-Чесменский, как и Дашкова, помог Екатерине сесть на престол. Именно он разбудил ее утром в петергофском павильоне "Монплезир" словами: "Пора вставать, все готово, чтоб провозгласить вас" (пятеро братьев Орловых вскоре стали графами). А Екатерина Дашкова в тот день вместе с Екатериной скакала верхом, со шпагой, в гвардейском мундире, впереди полков, чтобы сразиться с противниками новой императрицы. Однако впоследствии коронованная подруга не пожелала видеть Дашкову при дворе, и ей пришлось надолго покинуть столицу.