Ульрих Комм - Идти полным ветром

В один прекрасный день на борт "Леопольда Первого" прибыл дон Мигель Альфонсо де Эррера с посланием от его величества короля Карла II, в котором говорилось, что король желает дать аудиенцию храброму адмиралу Беренту Якобсону Карфангеру.

Пришлось Карфангеру вновь облачаться в парадный адмиральский мундир и опоясываться почетной серебряной шпагой. В королевской карете, запряженной четверкой вороных горячих андалузских коней и сопровождавшейся эскортом из двенадцати рейтаров королевской лейб-гвардии, отправился он в Севилью, где едва достигший тринадцати лет мальчик-король ожидал своего гостя. Его мать Анна Австрийская не разрешила дать официальный прием в честь этого адмирала еретиков и толстосумов, согласившись лишь на аудиенцию без каких-либо пышных церемоний.

Наконец колеса королевской кареты загромыхали по вымощенному камнем двору севильского замка. Сквозь строй почетного караула дон Мигель провел своего спасителя в королевский зал для приемов. Юному королю нестерпимо хотелось вскочить со своего пышного трона и броситься навстречу вошедшему адмиралу, однако негромкое покашливание королевы-матери удержало его от этого безрассудного поступка. Мальчик-король мог всего лишь попросить отважного адмирала рассказать о перипетиях недавнего морского сражения.

- Да-да, расскажите нам вкратце обо всем, - Анна Австрийская давала понять, что длительная аудиенция нежелательна.

По окончании повествования юный король надел на шею спасителю своих сокровищ почетную золотую цепь с золотым медальоном, на котором было выбито: "В награду за заслуги". Затем король спросил адмирала, нет ли у него особых желаний. Карфангер попросил разрешения оставить пленных пиратов на "Леопольде Первом", передав их тем самым городу Гамбургу.

- Извольте, если вам угодно, - милостиво согласился король. До сих пор ему не пришло в голову хотя бы словом обмолвиться о гамбургских моряках и солдатах, рисковавших жизнью за его золото и серебро. Их величества в нескольких словах поблагодарили гамбургского адмирала лишь за спасение дона Мигеля, на этом аудиенция окончилась, чему Карфангер в глубине души был весьма рад.

На закате дня он вернулся в Кадис, крайне утомленный путешествием, и попросил доставить его прямиком в порт. Но не успел он выйти из кареты, как вокруг столпился народ, и зазвучали возгласы "Виват!" и "Гип-гип ура!". Народ поднял Карфангера и понес на плечах к пирсу, где его дожидалась шлюпка с "Леопольда Первого". Тронутый их искренним чувством Карфангер в глубине души даже пожалел, что получил в награду золотую цепь от короля, а не от этих простых людей, встречавших его с таким восторгом.

"Легче сто пятьдесят дней болтаться по волнам, чем проехать по суше сто пятьдесят миль", - последнее, о чем он успел подумать, засыпая в своей каюте.

На другой день после завтрака весь экипаж "Леопольда Первого" собрался на палубе слушать воскресную проповедь. Корабельный священник уже подошел к трапу, ведущему на квартердек.

- Что вы сегодня избрали темой вашей проповеди, святой отец? - спросил его Карфангер. - Вероятно, вы намереваетесь служить благодарственный молебен?

- Прошу меня извинить, господин адмирал, но я выбрал иной текст, возразил пастор Гайберман. - В ходе этого плавания я с прискорбием обнаружил, что команда закоснела в грехе, и посему считаю целесообразным... - он запнулся, подыскивая нужное слово, но оно все ускользало, и Карфангер решил ему помочь:

- Значит, вы собираетесь читать нам из третьей книги Моисея?

- Во всяком случае я не собираюсь читать мораль, - ответил преподобный Гайберман и полез на квартердек.

Свою проповедь священник начал с прославления вольного города Гамбурга и благословления его почтенного купечества, ведущего торговлю чуть ли не со всем миром. По морским дорогам в Гамбург стекаются золото и серебро из Гвинеи, Испании и других стран, медь и железо из Швеции, олово из Англии. Чудесные заморские фрукты: померанцы, лимоны, гранаты, миндаль, финики, инжир и изюм привозят в трюмах корабли из Испании, Португалии и Франции. Из Голландии, Испании и других стран прибывают сахар и корица, перец и имбирь, гвоздика и шафран, рис и кардамон, мускат, ладан и мирра. Англия и Голландия поставляют шелковые, льняные и шерстяные ткани.

- И все это изобилие - Хилостью Божией! - вещал Гайберман. - О, Господи, несть числа богатствам твоим!

Священник сделал паузу, чтобы перевести дух; Бернд Дреер склонился к Михелю Шредеру и прошептал ему на ухо: - Приготовьтесь, сейчас он скажет: "Но с другой стороны...". Бьюсь об заклад - вторая часть проповеди будет интересней.

- Но с другой стороны, - воскликнул священник, - Гамбург есть истинный Вавилон, средоточие греха! "Большие города - большие прегрешения", гласит поговорка. Истинная сущность Гамбурга берет начало из скверных источников, а именно из лицемерия и гордыни, жадности и ростовщичества, воровства и несправедливости по отношению к ближнему. Пусть и найдутся среди его жителей достойные похвалы за подаяния бедным, однако гораздо более вы встретите таких, которые ничего не воздают Богу, а к тому же ещё высокомерны и алчны. И многие из-за ненасытной жажды обогащения забывают о смирении и кротости, о коих говорится в Писании. Деньги - вот душа Гамбурга! Деньги превращают мошенника в честного и достойного бюргера - но только не перед ликом Всевышнего! Вглядитесь в облик Гамбурга - и убедитесь, что он недалеко ушел от Содома и Гоморры...

- Сейчас начнет про уличных девок, - шепнул старший штурман лейтенанту.

- Вы уже наизусть выучили его рацеи, как я погляжу? - так же шепотом спросил Михель Шредер.

- Не то чтобы наизусть, просто я знаю, откуда он все это берет. Да вы и сами можете послушать эти нравоучений в исполнении Петера Хесселя...

- Пастора с почтового двора?

- Ну да. Не зря же попу Гайберману на "Леопольде" дали прозвище "Попугай Берман".

Пастор заклеймил позором ещё целый набор всевозможных грехов и в конце концов призвал моряков открыть сердца Господу и позаботиться о спасении своих многогрешных душ.

Все пробормотали "аминь!" и вздохнули с облегчением. Поспешность, с которой свободные от вахты моряки кинулись к лодкам, - услужливые испанцы предложили перевезти желающих на берег - позволяла заключить, что гамбуржцы рассчитывают найти в городе гораздо более поучительные вещи, нежели проповеди Попугая Бермана.

Последний с кислой миной стоял на шканцах и глядел вслед быстро удаляющимся лодкам. Карфангер попытался утешить его:

- Не придавайте этому слишком большого значения, святой отец, эти парни не так уж плохи, как это может показаться на первый взгляд. Честь и хвала вашей проповеди, однако, даже если бы вместо вас с квартердека проповедовали архангелы, не думаю, чтобы они преуспели больше. Нелегко живется этим ребятам; к тому же они, по сути, постоянно одной ногой стоят в могиле. Завтра мы отплываем, а это значит - вновь нескончаемые недели поста.