Филипп Фриман - Юлий Цезарь

В то время Сицилией управлял Марк Катон, злейший враг Цезаря. Катон полагал, что Помпей разобьет войска Цезаря, и был до крайности возмущен его отплытием в Грецию, тем более что Помпей до этого уверенно утверждал, что его войска наготове и им по силам одолеть неприятеля. Когда к Сицилии подошел флот, возглавлявшийся легатом Цезаря Курионом, с двумя легионами на борту, Катон бежал с острова, проклиная Помпея.

Тем временем Цезарь продвигался по Аппиевой дороге, намереваясь перед походом в Испанию навести в Риме порядок. По дороге в столицу Цезарь решил встретиться с Цицероном в его поместье близ Формий, находившихся неподалеку от Рима. Последнее время Цезарь обменивался с ним письмами, стараясь убедить Цицерона перейти на свою сторону. Цицерон в то время был не у дел, но он по-прежнему пользовался огромным авторитетом, и Цезарь считал, что если такой влиятельный человек присоединится к нему, то его примеру последуют и другие именитые люди.

В начале марта Цезарь писал Цицерону:

Я надеюсь, что вскоре буду в твоих краях, и прошу дать мне возможность повидаться с тобой, чтобы воспользоваться помощью и советами такого влиятельного и известного человека, как ты [48] Цицерон. «Письма к Аттику», IX, 6а. .

На Цицерона произвело глубокое впечатление проявленное Цезарем милосердие к побежденным врагам после взятия Корфиния. Узнав об этой реакции Цицерона, Цезарь ему написал:

Ты прав, я ни от чего так не далек, как от жестокости. Милосердие же ублаготворяет меня, и я рад, что ты одобряешь такие мои поступки. И поверь, меня не волнует, что люди, которых я отпустил, готовы снова пойти на меня войной. Каждый должен руководиться своей собственной совестью [49] Там же, IX, 16. .

В конце марта Цезарь и Цицерон встретились после многолетнего перерыва. Хотя Цезарь и полагал, что всякий должен действовать исходя из своей собственной совести, он все же очень хотел, чтобы влиятельный Цицерон взял его сторону.

Однако Цицерон не одобрил действия Цезаря, предостерег от дальнейшей войны с Помпеем и рекомендовал признать законную власть сената. Цезарь своего не добился. А что касается Цицерона, то он решил присоединиться к Помпею, рассудив, что лишь этот, хотя и сбежавший от Цезаря, полководец может предотвратить крушение республиканского строя.

Первого апреля 49 года Цезарь впервые за последние девять лет прибыл в Рим. Он никогда не упоминает о встрече с Кальпурнией, но это естественно: в его времена считалось бестактным писать о своей жене. Приехав в Рим, Цезарь созвал сенат, но на его заседании присутствовали немногие (большинство сенаторов уехали из Рима вместе с Помпеем), о чем Цезарь также предпочел умолчать. В своей речи он перечислил все оскорбления, нанесенные ему оптиматами, упомянул о попрании теми же оптиматами прав народных трибунов и рассказал о своем стремлении к миру. Затем он предложил сенаторам управлять государством сообща с ним, заявив, что если они откажутся, он будет властвовать самолично. В заключение своей речи Цезарь высказал пожелание отправить к Помпею нескольких человек для ведения мирных переговоров. Это предложение было одобрено, однако желающих войти в состав делегации не нашлось.

Таким образом, оставшиеся в Риме сенаторы не оказали Цезарю необходимую помощь, но в открытую против него выступил лишь один человек — народный трибун Луций Метелл, ставленник оптиматов. Когда Цезарь пришел к римскому казначейству забрать деньги для жалованья солдатам, Метелл встал у дверей и преградил ему путь. Цезарь попал в неловкое положение, ведь он неизменно аттестовался как защитник прав народных трибунов. Однако выхода не было: Цезарю нужны были деньги, и он заявил Метеллу, что расправится с ним, если тот его не пропустит. Метелл отошел в сторону: он свое дело сделал. Цезарь забрал в казначействе пятнадцать тысяч золотых слитков, тридцать тысяч серебряных и миллион медных монет. Пренебрежением к трибуну и захватом государственных денег он оставил дурное впечатление в Риме, потеряв в мнении простого народа, который до того его неизменно поддерживал. По пути в Испанию Цезарь встал у Массалии, города на берегу Средиземного моря. Массалия была основана греками и являлась крупным торговым центром, которому Цезарь (впрочем, как и Помпей) в прошлом оказывал покровительство, и поэтому он рассчитывал на радушный прием. Однако, к его удивлению, городские ворота оказались закрытыми, а на крепостной стене виднелись солдаты. Цезарь потребовал объяснений, и массалийцы пояснили ему, что хотя они его весьма почитают, но не желают вмешиваться во внутренние дела Римского государства и потому соблюдают нейтралитет в конфликте между двумя римскими партиями.

Цезарь не поверил объяснениям массалийцев и посчитал, что они просто-напросто полагают, что ему не взять верх над Помпеем. И он не ошибся. Когда в Массалию приплыл Демиций Агенобарб (которого Цезарь, вступив в Корфиний, по своему великодушию, отпустил), старейшины города устроили ему радушный прием.

Массалия представляла собой хорошо укрепленный город, и оставить его у себя в тылу Цезарь не мог. В то же время он понимал, что осада Массалии займет долгое время. Поэтому он поручил Децимию Бруту командовать флотом, а легату Гаю Требонию оставил три легиона, поставив перед ними задачу овладеть городом. Сам же Цезарь отправился дальше — в Испанию.

Цезарь во всеуслышание заявил, что, отправляясь в Испанию, он идет на войско без полководца, а потом вернется к полководцу без войска. Он ошибся в обоих случаях. Войсками Помпея в Испании командовали Луций Афраний и Марк Петрей, искусные, видавшие виды военачальники, а Помпей за то время, что Цезарь находился в Испании, значительно увеличил численность своего войска в Греции. Что касается Испании, Цезарь был заком с этой провинцией — в 69 году он был квестором в Дальней Испании, а восемь лет спустя занимал должность наместника. А вот с Ближней Испанией, в которой стояли теперь вражеские войска, он был мало знаком.

Поздней весной 49 года Цезарь перевалил через Пиренейские горы, подошел к реке Сикорис, на другом берегу которой находился город Илерда (неподалеку от нынешней Барселоны, ныне Лерида). На том же берегу находился лагерь Афрания и Петрея, располагавших пятью легионами и вспомогательным войском из местных жителей. Цезарь имел примерно такое же количество пехотинцев, а вот его конница значительно превосходила числом конницу неприятеля. В конницу Цезаря входили многие знатные галлы, которых он включил в свое войско, поскольку не рисковал оставить их у себя в тылу. Видимо, Цезарю не внушали безоговорочного доверия и собственные солдаты, ибо он значительно повысил им жалованье, заняв деньги у центурионов и военных трибунов. Этим он вдвойне выиграл: займом он привязал к себе офицеров, а щедростью купил расположение солдат.