Филип Шафф - История Христианской Церкви I. Апостольское христианство (1–100 г. по Р.Х.)

Ответ на это возражение хорошо излагают д–р Робинсон (Harmony, р. 222) и Кайл (Evang. des Matt., pp. 522 sqq.). Согласно предписанию Мишны, «в субботы и праздничные дни нельзя проводить судебные слушания и выносить приговоры»; с другой стороны, та же Мишна содержит указания и наставления относительно собраний и работы синедриона в субботние дни, причем казни преступников специально приурочивались к большим праздникам ради большего назидания. В нашем случае на следующий день после распятия, то есть в субботу, «великий день», синедрион обратился к Пилату с просьбой поставить стражу и запечатать дверь гробницы (Мф. 27:62–66).

См. Wieseler, Chronol. Synopse, p. 446, и Herzog, vol. XXI. 550; обратите особое внимание на астрономические таблицы, тщательно составленные проф. Адамсом, в McClellan, I. 493. Мак–Клеллан искренне радуется результатам важной проверки путем астрономических расчетов, посредством которых сами небеса, после длинной череды столетий, свидетельствуют о единодушии евангелий.

Хаусрат убедительно высказался против мифологической теории (2–е изд., предисл. к I тому, р. ix): « Für die poetische Welt der religiösen Sage ist innerhalb einer rein historischen Darstellung kein Raum; ihre Gebilde verbleichen vor einem geschichtlich hellen Hintergrund… Wenn wir die heilige Geschichte als Bruchstück einer allgemeinen Geschichte nachweisen und zeigen können, wie die Ränder passen, wenn wir die abgerissenen Fäden, die sie mit der profanen Welt verbanden, wieder aufzufinden vermögen, dann ist die Meinung ausgeschlossen, diese Geschichte sei der schöne Traum eines späteren Geschlechtes gewesen».

Средняя протяженность Палестины с севера на юг составляет 150 миль, средняя протяженность к востоку и западу от р. Иордан до Средиземного моря составляет от 80 до 90 миль, а общая площадь составляет от 12 до 13 тыс. кв. миль. Площадь штата Мэриленд 11 124 кв. мили, Швейцарии — 15 992 кв. мили, Шотландии — 30 695 английских кв. миль.

Предание, которое называет местом искушения Христа бесплодную и мрачную возвышенность Кварантания в нескольких милях к северо–западу от Иерихона, имеет довольно позднее происхождение. Павел после обращения, возможно, тоже дошел до горы Синай во время трех лет покоя и подготовки служению «в Аравии» (Гал. 1:17, ср. Гал. 4:24).

У. Хепсуорт Диксон (The Holy Land, ch. 14) приводит остроумные доказательства в пользу традиционной пещеры и отождествляет гостиницу с родовым имением Вооза и домом Давида.

К этому мы присовокупим описание, сделанное Ренаном («Жизнь Иисуса», гл. II, с. 25) на основании личных наблюдений: «Назарет был маленький городок, расположенный в широкой долине меж вершинами группы гор, замыкающей на севере равнину Ездрилона. В настоящее время в нем насчитывается от трех до четырех тысяч жителей, и в этом отношении, возможно, он не слишком изменился с тех времен. Зимой здесь бывает довольно холодно, и климат очень здоровый. Подобно всем иудейским городкам того времени, Назарет представлял собой кучку беспорядочно выстроенных примитивных хижин и имел печальный и бедный вид, каким отличаются все поселения в семитических странах. Дома, по–видимому, тоже почти не изменились; напоминающие каменные кубики, лишенные как внешней, так и внутренней изящности, ныне они рассыпаны в самых богатых частях Ливана, среди виноградников и фиговых деревьев, и оставляют довольно приятное впечатление. Окрестности города прелестны, и ни один уголок в мире не располагает так хорошо к мечтаниям об абсолютном счастье. Даже и теперь Назарет — восхитительное место для отдыха путешественника, быть может, единственное в Палестине, где он чувствует некоторое облегчение от тяжести, которая давит на его душу среди окружающей ни с чем не сравнимой пустыни. Население здесь отличается веселым и гостеприимным нравом; сады свежи и зелены. Антоний Мученик, живший в конце VI века, рисует очаровательную картину плодородных окрестностей Назарета, которые он сравнивает с раем. Некоторые из долин к востоку от города вполне оправдывают это описание. Фонтан, у которого некогда сосредотачивалась вся жизнь и веселье этого маленького города, ныне разрушен; его потрескавшиеся водоемы дают мутную воду. Но красота женщин, которые здесь собираются под вечер, та красота, которая была замечена еще в VI веке и которую считали даром Девы Марии, поразительно сохранилась и доныне. Это сирийский тип во всей его прелести, полный томности. Без сомнения, Мария тоже бывала здесь почти ежедневно и с кувшином на плече присоединялась к веренице своих безвестных соотечественниц. Антоний Мученик отмечает, что иудейские женщины вообще относятся к христианам презрительно, а здесь они очень приветливы. И в наши дни религиозная вражда в Назарете не так остра, как в других местах». См. также более подробное описание в Keim, I. 318 sqq. и монографию Тоблера о Назарете (Berlin, 1868).

Иосиф Флавий, без сомнения, сильно преувеличивает, утверждая, что в Галилее было не менее двухсот четырех городов и деревень («Жизнь», гл. 45, διακόσιοι και τέσσαρες κατά την Γαλιλαίαν είσι πόλεις και κώμαι) и что в самой незначительной из деревень было более пятнадцати тысяч жителей («Иудейская война» III. 3, 2). Это означало бы, что в одной лишь Галилее проживало более трех миллионов человек, тогда как нынешнее население всей Палестины и Сирии едва насчитывает два миллиона, то есть сорок человек на квадратную милю (Bädeker, Pal. and Syria, 1876, p. 86).

Мф. 11:20–24; Лк. 10:13–15.

См. Fr. Delitzsch: Ein Tag in Capernaum, 2 ded. 1873; Furrer: Die Ortschaften am See Genezareth, «Zeitschrift des deutschen Palaestina–Vereins», 1879, pp. 52 sqq.; моя статья о Капернауме, там же, 1878, pp. 216 sqq.; а также в «Ежеквартальном отчете Фонда исследования Палестины» за июль 1879 г., с. 131, с приложением наблюдений л–та Китченера, который, соглашаясь с д–ром Робинсоном, утверждает, что Капернаум находился в Хань–Минья, хотя в том месте и нет руин, сопоставимых с развалинами ТельХума.

Нынешнее смешанное население Иерусалима — мусульмане, иудеи и христиане всех конфессий (хотя большая их часть принадлежит к Греческой церкви) — насчитывает немногим более 30 000 человек, тогда как во времена Христа эта цифра, вероятно, превышала 100 000, даже если мы сочтем сильным преувеличением слова Иосифа Флавия, который утверждает, что в правление прокуратора Цестия Галла закалывали 256 500 пасхальных агнцев и что при разрушении города в 70 г. по P. X. погибло 1 100 000 евреев, а еще 97 000 было продано в рабство (в т. ч. 600 000 чужеземцев, собравшихся в обреченном городе). «Иудейская война», vi. 9, 3.

Мф. 28:6.

Мф. 24:2; Мк. 13:2; Лк. 19:44.

Ренан подводит итоги собственных наблюдений в качестве директора научной комиссии по исследованию древней Финикии в 1860 — 1861 г. в следующем незабываемом признании («Жизнь Иисуса», Введение): «J'ai traversé dans tous les sens la province évangélique; j'ai visité Jérusalem, Hebron et la Samarie; presque aucune localité importante de l'histoire de Jésus ne m'a échappé. Toute cette histoire qui, à distance, semble flotter dans les nuages d'un monde sans réalité, prit ainsi un corps, une solidité qui m'étonnèrent. L'accord frappant des textes et des lieux, la merveilleuse harmonie de l'idéal évangélique avec la paysage qui lui servit de cadre furent pour moi comme une révélation. J'eus devant les yeux un cinquième évangile, lacéré, mais lisible encore, et désormais, à travers les récits de Matthieu et de Marc, au lieu d'un être abstrait, qu'on dirait n'avoir jamais existé, je vis une admirable figure humaine vivre, se mouvoir». {«Я изъездил всю евангельскую область вдоль и поперек; побывал в Иерусалиме, на Хевроне, в Самарии; я не пропустил ни одной местности, сколько–нибудь имевшей значение для истории Иисуса. Таким образом вся эта история, которая на протяжении веков как бы висит в облаках невещественного мира, обрела в моих глазах плоть, такую реальность, что это меня изумило. Поразительная согласованность текстов с местностью, чудесная гармония евангельского идеала с пейзажем, послужившим для него рамкой, были для меня истинным откровением. У меня перед глазами явилось пятое евангелие, отрывочное, но все же доступное для чтения, и с той поры сквозь повествования Матфея и Марка мне представлялось уже не отвлеченное существо, о котором можно сказать, что такого никогда не было на свете, а дивный образ человека, который живет, движется».} Знакомство Ренана с Востоком объясняет, почему этот блестящий писатель в гораздо большей степени допускает историчность евангельского повествования, нежели его предшественник Штраус, никогда не видевший Палестины.