Филип Шафф - История Христианской Церкви I. Апостольское христианство (1–100 г. по Р.Х.)

Но если мы растянем публичное служение на три года, это породит диспропорцию между продолжительностью и результатом, не знающую себе равных в истории и необъяснимую естественными причинами. Как выразился один беспристрастный историк, «простая летопись трех коротких лет активной жизни сделала для возрождения и смягчения человечества больше, чем все изыскания философов и увещания моралистов. Она поистине была источником всего, что есть хорошего и чистого в христианской жизни». [157] W. Ε. H. Lecky. History of European Morals from Augustus to Charlemagne (1869), vol. II, p. 9. Он добавляет: «Среди всех грехов и слабостей, среди всех интриг и козней духовенства, гонений и фанатизма, которые дискредитировали церковь, она сберегла образ своего Основателя как вечный принцип и пример возрождения».

V. Дата смерти Господа

Когда Христос страдал на кресте, была пятница [158] Мк. 15:42; Мф. 27:62; Лк. 23:54; Ин. 19:14. Пятница именуется «днем приготовления» (παρασκευή {в Синодальном переводе «пятница»}), потому что еду на субботу готовили в шестой день недели — ведь в субботу разводить огонь было запрещено (Исх. 16:5). пасхальной недели в месяце нисане. Нисан — первый из двенадцати лунных месяцев иудейского года, и на него приходится весеннее равноденствие. Вопрос, однако, состоит в том, на какое число выпала та пятница, на 14 или 15 нисана, то есть на канун или на первый день праздника, длившегося целую неделю. Синоптические евангелия явно решают этот вопрос в пользу 15–е, поскольку все они утверждают (независимо друг от друга), что наш Господь участвовал в пасхальной трапезе в положенный день, именуемый «первым днем опресноков», [159] Мф. 26:17,20; Мк. 14:12; Лк. 22:7,15. См. Ин. 18:39–40. то есть вечером 14–го или даже в ночь на 15–е (пасхальных агнцев закалывали «меж двух вечеров» {в Синодальном переводе «вечером»}, то есть во время заката, между 3–м и 5–м часами вечера 14 нисана). [160] Исх. 12:6; Лев. 23:5; Чис. 9:3,5. Если бы фразу «меж двух вечеров» (בין הערבים) можно было истолковать как промежуток времени с вечера 14 по вечер 15 нисана, мы получили бы двадцать четыре часа на то, чтобы заколоть и съесть пасхального агнца, и все разногласил между Иоанном и синоптиками исчезли бы. Кроме того, нам было бы проще представить себе огромное число ягнят, 270 000, которых, по словам Иосифа Флавия, предстояло принести в жертву. Но возможность такого истолкования исключена, поскольку это же словосочетание используется в заповеди о ежедневной вечерней жертве (Исх. 29:39,41; Чис. 28:4). Иоанн же, как представляется на первый взгляд, говорит о 14–м числе, и смерть нашего Господа, таким образом, почти совпала по времени с закланием пасхальных агнцев. [161] Ин. 13:1; 13:29; 18:28; 19:14. Но три или четыре отрывка, которые указывают на это, можно и — по ближайшем рассмотрении — необходимо привести в соответствие с утверждением синоптиков, которое допускает лишь одно естественное истолкование. [162]

Действительно, странно, что иудейские священники решили осуществить свой кровавый замысел в торжественную пасхальную ночь и настояли на распятии в великий праздник, но это согласуется с сатанинской жестокостью их преступления. [163]Более того, с другой стороны, так же трудно объяснить, почему они вместе с народом оставались у подножия креста далеко за полдень 14–го числа, хотя по закону они должны были закалывать пасхального агнца и готовиться к празднику, и почему Никодим и Иосиф Аримафейский вместе с благочестивыми женщинами похоронили тело Иисуса и тем самым осквернились в столь торжественный час.

Точка зрения, которую отстаивает автор, подкрепляется астрономическими расчетами, показывающими, что в 30 г. по Р.Х., вероятном году распятия Христа, 15 нисана действительно выпало на пятницу (7 апреля); и в период с 28 по 36 г. по P. X. это случилось всего однажды — за исключением, возможно, еще одного раза в 33 г. Следовательно, распятие Христа должно было произойти в 30 г. по Р.Х. [164]

В итоге наиболее вероятными датами земной жизни нашего Господа представляются следующие:

I. Труды по географии и описания Святой Земли: Reland (1714), Robinson (1838 и 1856), Ritter (1850 — 1855), Raumer (4 thed. 1860), Tobler (несколько монографий с 1849 по 1869), W. М. Thomson (revised ed. 1880), Stanley (1853, 6 thed. 1866), Tristram (1864), Schaff (1878; enlarged ed. 1889), Guérin (1869, 1875, 1880).

См. Tobler: Bibliographia geographica Palœstinœ (Leipz. 1867) и дополнительные перечни более поздних работ: Рн. Wolff, «Jahrbücher für deutsche Theologie», 1868 и 1872; Socin, «Zeitschrift des deutschen Palästina–Vereins», 1878, p. 40 и др.

II. Труды по «Истории новозаветных времен» ( Neutestamentliche Zeitgeschichte, недавно введенный особый раздел исторического богословия): Schneckenburger (1862), Hausrath (1868 sqq.) и Schürer (1874).

См. список литературы в § 8.

Жизнь нашего Господа, какой она предстает перед нами в описаниях евангелистов, чудесным образом сочетается с историческими и географическими фактами, известными из трудов писателей тех времен и подтвержденными современными открытиями и исследованиями. Это соответствие в немалой степени способствует доверию к евангельским повествованиям. Чем больше мы понимаем время, в которое жил Иисус, и страну, в которой Он жил, тем больше мы чувствуем, что, читая евангелия, мы прокладываем путь по твердой почве подлинной истории, освещенной наивысшим откровением с небес. Поэзия канонических евангелий, если мы вправе так выразиться о прозаических произведениях, превосходит своей духовной красотой всякую поэзию, она непохожа (чего нельзя сказать об апокрифических евангелиях) на сотворенную человеком, с ней не могут сравниться «ни древняя сказка, ни мифология, ни мечта бардов и пророков»; это поэзия откровенной истины, поэзия величественнейших фактов, бесконечной мудрости и любви Бога, которые человек никогда прежде не мог даже вообразить, но которые облеклись в человеческую плоть и кровь в лице Иисуса из Назарета и через Его жизнь и служение разрешили величайшую проблему нашей жизни.

Неизменный облик стран и народов Востока дает нам возможность на основании их сегодняшнего вида и состояния предположить, какими они были две тысячи лет назад. В этом нам помогает все возрастающее количество открытий, благодаря которым даже камни и мумии выступают как красноречивые очевидцы прошлого. Археологические факты взывают к нашим чувствам и заглушают голос критических предположений и умозаключений неверующих скептиков, какими бы остроумными и правдоподобными они ни были. Кто усомнится в истории фараонов, если о ней свидетельствуют пирамиды и сфинксы, развалины храмов и каменные гробницы, иероглифические надписи и папирусные свитки, которые своей древностью превосходят основание Рима и исход Израиля во главе с Моисеем? Кто станет отрицать справедливость библейских записей о Вавилоне и Ниневии после того, как эти города восстали из векового погребения, чтобы поведать свою историю при помощи клинописных табличек, львов с орлиными крыльями и быков с человеческими головами, развалин храмов и дворцов, в результате раскопок появившихся из недр земли? Вычеркнув Ветхий и Новый Заветы из истории и объявив их пустыми сказками и легендами, мы с таким же успехом можем стереть с карты Палестину и поместить ее в страну фантазии. [165]