Артур Конан-Дойль - Торговый дом Гердлстон

- Слышал я - служанка болтала, - что какая-то покой... какая-то вдова живет там, напротив, столуется в пансионе мадам Моррисон и что это окошко ее личной циммер... ну, это самое... комнаты. А вот как ее имя, я что-то не слыхал, а может, и забыл.

- Черт побери! - сказал майор. - У нее такой взгляд, который пронзает тебя насквозь, и фигура Юноны.

- Ей не меньше как фирциг... как это, сорок, - заметил фон Баумсер.

- А хотя бы и так, дружище! Женщина в сорок лет как раз в самом соку. Поглядели бы вы на нее, когда она стояла у окошка, так попали бы в плен с ходу. Стоит она вот эдак, потом поднимает глаза вот эдак и тут же опускает их вот эдак. - И бравый майор постарался придать своим воинственным чертам выражение, которое, по его мнению, должно было совмещать в себе невинность с завлекательностью. - Затем она бросает взгляд через улицу, видит меня, и ее ресницы захлопываются, как крышка фонаря. После этого она заливается румянцем и украдкой бросает на меня еще один взгляд - из-за края портьеры. Она два раза поглядела в мою сторону, я это ясно видел, черт побери!

- Так это очень хорошо, - ободряюще сказал немец.

- Ах, мой друг, конечно, двадцать лет назад, когда объем груди у меня был сорок дюймов, а в талии - тридцать три, на меня стоило посмотреть дважды. Увы, приходит старость, а с нею - одиночество, и начинаешь понимать, каким ты был дураком, что так мало пользовался жизнью, когда представлялась возможность.

- Майн готт! - воскликнул фон Баумсер. - Может, вам хочется сказать, что вы будете жениться, если бы вдруг получилась возможность?

- Не знаю, - задумчиво произнес майор.

- Женщинам нельзя доверять, - печально сказал немец. - У себя на фатерланд я знал одну девушку - дочь хозяина гостиницы. Так мы с ней дали друг другу слово, что поженимся друг на друге. Карл Хагельштейн должен был у нас быть это самое... ну, что у вас называется дружкой. Он был очень красивый мужчина, этот Карл, и я часто посылал с ним моей девушке разный маленький презент, когда какие-либо причины мешали мне этого сделать сам. Карл был больше обаятельный, чем я, потому что у меня волосы рыжие, и он быстро нравился ей, и она быстро нравилась ему. И вот за день до свадьбы она садится на пароход и плывет по Рейну во Франкфурт, а он едет туда же на поезд, и там они встречаются и женятся друг на друге.

- Ну, а вы что сделали? - с интересом осведомился майор.

- А, вот это самый скверный вещь и есть, потому что я поехал за ними и взял еще один друг, и когда мы их настигли, я не пошел к моей девушке, а пошел в гостиницу к Карлу и сказал ему, что он должен со мной драться. И это был моя ошибка. Мне следовало нанести ему оскорбление, и тогда он вызвал бы меня на дуэль, а я выбирал бы себе оружие. А выбирал-то он и выбрал шпаги, потому что я шпагу еще в руке не держал, и ему это было известно, а сам он был первый фехтовальщик на весь земной шар. Ну, утром мы с ним встретились, и не успел я это самое... глазами моргнуть, как он проткнул мне левое легкое. Я вам показывал этот рубец. Два месяца или больше я лежал в постели, да и сейчас у меня покалывает в боку, когда холодная погода. - Баумсер помолчал. - Говорят, что это называется получить удовлетворение, - добавил он, задумчиво пощипывая свою длинную рыжую бороду. - А я скажу вот как: такого неудовлетворения я еще никогда за свою жизнь не получал.

- Не удивительно, что вы боитесь женщин после такого случая, - смеясь, сказал майор. - Тем не менее на свете очень много хороших женщин, надо только, чтобы посчастливилось с одной из них встретиться. Знаете вы такого малого - Тома Димсдейла? Нет, верно, не знаете, а я встретился с ним как-то в клубе. Он ухаживал за воспитанницей того самого старика Гердлстона, о котором мы с вами толковали. Я видел как-то раз эту молодую парочку вместе. Они ворковали - счастливые, как голубки. Стоит посмотреть на ее личико, и сразу видно: эта девушка - чистое золото. И ручаюсь, что дама в доме напротив такого же сорта.

- А эта дама крепко сидит у вас в голове, - усмехаясь, сказал немец. Она, как пить давать, приснится вам сегодня. Вот когда я был в Германии, одна дама... - И так эти два холостяка проболтали до утра, вспоминая свои былые похождения и потчуя друг друга воспоминаниями, часть которых, пожалуй, следует опустить и предать забвению. Удалившись к себе, майор заснул, и его последняя мысль была о даме у окошка и о том, каким образом может он о ней что-нибудь разузнать.

Дело это оказалось более легким, чем он предполагал, так как на следующее утро, допросив ту же самую девочку-служанку, от которой фон Баумсер получил свои сведения, майор тотчас выяснил все, что ему требовалось. Согласно утверждению этого осведомленного лица, дама эта была некая миссис Скэлли, оставшаяся вдовой после смерти мужа-инженера и недавно поселившаяся в пансионе мадам Моррисон - предприятии, конкурирующем с тем пансионом, в котором проживали майор и фон Баумсер.

Вооружившись этими сведениями, майор некоторое время предавался размышлениям, вырабатывая план действий. Он не видел возможности быть представленным очаровательной соседке, и ему оставалось только прибегнуть к какой-либо отчаянной хитрости. Поговорка "Смелость города берет" всегда была девизом этого отважного воина. Поднявшись со стула, он скинул с плеч лиловый халат и облачился в лучшее из своих одеяний. Еще никогда не уделял он такого внимания туалету. Чисто выбритое лицо его блестело, редкие волосы прикрывали лысину наивыгоднейшим манером, воротничок был белоснежен, сюртук - угнетающе безупречен, и весь его облик - крайне респектабелен. "Черт побери! - подумал он, обозревая себя в трюмо. - Будь у меня чуть побольше волос на голове, я бы выглядел так же молодо, как Баумсер! Чтоб им пропасть, всем этим киверам и каскам, от них у меня весь ворс повытерся".

Когда туалет был завершен парой светлых перчаток и эбеновой тростью с серебряным набалдашником, наш ветеран с весьма решительным видом, но немалым трепетом в душе тронулся в путь, ибо укажите нам столь хладнокровного мужчину, который не испытывал бы робких опасений, предпринимая первый шаг к сближению с очаровавшей его женщиной. Тем не менее что бы ни творилось у майора в душе, он весьма успешно сумел скрыть это от посторонних взоров, когда позвонил у подъезда конкурирующего пансиона и справился у открывшей ему дверь служанки, дома ли миссис Скэлли.

- Да, сэр, она дома, - ответила служанка и испуганно присела, воздавая должное воинственному виду майора и его элегантному костюму.

- Не будете ли вы так любезны передать ей, что мне бы хотелось ее увидеть, - храбро сказал майор. - Я не злоупотреблю ее временем. Вот моя визитная карточка - я майор Тобиас Клаттербек из 119-го полка легкой пехоты. Ныне в отставке.