Елена Никулина - Повседневная жизнь тайной канцелярии XVIII века

Андрей Иванович Ушаков (1670–1747) вышел из другой среды, нежели его предшественник и начальник. Сирота из бедных новгородских дворян (на четверых братьев – один крепостной) не имел отношения ко двору и начал карьеру, как и многие его современники, рядовым петровской гвардии – в 1704 году стал солдатом-добровольцем Преображенского полка.

Для таких гвардейцев служба была единственной возможностью получить обер-офицерский чин и в редком случае «деревнишку» (при Петре I землей оделяли с разбором), а жалованье – основным источником существования. Часто они так и умирали «при полку», находясь «на баталиях и в прочих воинских потребах безотлучно»; другие выходили в отставку 60-летними солдатами, порой не имевшими ни одной крепостной души. Храбрость, исполнительность и усердие позволяли ускорить получение чинов; но чтобы сделать настоящую карьеру, нужны были особые способности. Ведь петровская гвардия была не только элитной воинской частью, но и школой кадров военной и гражданской администрации: из ее рядов в первой половине XVIII века вышло 40 процентов сенаторов и 20 процентов президентов и вице-президентов коллегий. [85]При Петре гвардейцы формировали новые полки, выполняли ответственные поручения за границей, собирали подати, назначались ревизорами и следователями; порой сержант или поручик были облечены более значительными полномочиями, чем губернатор или фельдмаршал.

Ушаков, как оказалось, обладал всеми нужными качествами. Чего только ему не приходилось делать: участвовать в подавлении восстания атамана Кондратия Булавина на Дону, воевать против шведов и их польских союзников, бороться с чумой и заготавливать корабельный лес в Прибалтике, улаживать пограничные конфликты в Литве, инспектировать украинские войска гетмана Скоропадского, набирать пополнение в гвардию среди «царедворцев», вывозить провиант и армейское имущество из Польши. [86]Но зато он вышел в люди: в 1709 году стал уже капитан-поручиком и адъютантом царя; а в 1714-м – майором гвардии и начальником следственной канцелярии. Эта «Канцелярия рекрутного счета», образованная для проверки поставки рекрутов из разных губерний, выявления происходивших при этом злоупотреблений, расследовала еще и финансовые нарушения других учреждений, «утайку душ» при проведении переписи и рассматривала дела о хищениях должностных лиц по «третьему пункту». [87]В 1717–1718 годах Ушаков контролировал строительство кораблей в Петербурге, набирал матросов для них и мастеровых людей для новой столицы, докладывая обо всем самому царю.

В Тайную канцелярию Андрей Иванович пришел, уже имея за плечами немалый опыт проведения всевозможных «розысков». Поэтому он и занял в ней место фактического начальника: он больше сослуживцев проводил время в присутствии и регулярно сообщал Толстому о своих действиях и полученных результатах. «Государь мой милостивый Петр Андреевич, – писал Ушаков Толстому в ноябре 1722 года, – о состоянии здешнем доношу: за помощию Вышнего все благополучно. Из Москвы отправил я двух курьеров до вашего превосходительства с выписками по Левину делу, и оные до вашего превосходительства прибыли ль, о том я неизвестен и зело сомневаюсь, живы ль они; ‹…› в канцелярии здесь вновь важных дел нет, а имеются посредственные ‹…›. Только мне зело мудрено новгородское дело, ибо Акулина многовременно весьма больна ‹…›, а дело дошло, что надлежало было ее еще розыскивать, а для пользования часто бывает у нее доктор, а лекарь безпрестанно. Колодников имеется по делам ныне 22 человек». На это письмо Толстой отвечал: «Государь мой Андрей Иванович! Письмо ваше, моего государя, от 20 сего января получил я вчерашнего числа в целости, за которое и за уведомление по оном благодарствую и сим моим ответствую. Сомнением вашим, государь мой, по новгородскому делу я весьма согласуюсь: и что распопа Игнатий при смерти скажет, на том можно утвердиться, и по тому его последнему допросу и бабам указ учинить, чего будут достойны; и тем оное дело окончать».

В следующем году Ушаков тоже посылал Толстому экстракты, к примеру, с таким сопроводительным письмом: «Государь мой милостивый Петр Андреевич! До вашего превосходительства предлагаю при сем по Тайной канцелярии о нерешимых делах экстракт. А какие и о чем, тому значит при сем реестр, по которым требую резолюции, что чинить; и так остаюсь вашего превосходительства раб Ушаков Андрей». В ответ Толстой посылал «государю моему Андрею Ивановичу» необходимые указания.

Если сам Ушаков покидал Петербург, он поддерживал регулярную переписку с подчиненными. В 1722 году он писал из Москвы секретарю Ивану Топильскому: «Господин секретарь Топилской. Присланный из канцелярии тайных дел дому Василья Арчаковскаго женки Ирины Афанасьевой дочери, с распросных речей и очных ея ставок с бабою Акулиною копий, слушав, мы определили из канцелярии тайных дел ее, Ирину, свободить до указу на росписку, для того спрашивана она, Ирина, против распросу Акулинина токмо в одном свидетельстве, но такова свидетельства оная Ирина не показала и потому осталась в показанных словах оная Акулина с Арчаковскою, а в росписке написать, как ее Ирину впредь спросят, и им роспищиком поставить ее немедленно. Слуга ваш Ушаков Андрей». Секретарь, со своей стороны, столь же регулярно информировал начальство: «Превосходительный господин генерал-маэор и лейб-гвардии маэор, милостивый государь мой Андрей Иванович! Вашему превосходительству покорно доношу: по присланному ко мне ордеру сего мая 22-го дня по извету камер-коллегии вахмистра Максима Перова о словах князя Дмитрия Михайловича Голицина дворецкого Михаила Подамукова я следую в чем явились ныне 5 человек, которых я роспросил, а по тем распросам надлежит, сыскав, спросить разных чинов людей еще 9 человек, и оных, государь, я спрашивать буду, а разспрося, дав им очныя ставки, что покажется, из того всего учиня выписку, вашему превосходительству донесу впредь». [88](Речь здесь идет не о простых «непристойных словах», а о неких подозрительных документах, якобы имевшихся у сенатора князя Д. М. Голицына.)

Служил Ушаков исправно – вел следствие по делу Алексея и заседал в суде над ним; стал в 1721 году генерал-майором и получал приличное жалованье – 1 755 рублей в год. В январе 1725 года вместе с Толстым и Бутурлиным он выступил в поддержку права на трон Екатерины. По информации австрийского и датского дипломатов, именно Ушаков заявил: «Гвардия желает видеть на престоле Екатерину и ‹…› она готова убить каждого, не одобряющего это решение». [89]Сделать выбор ему, как и многим другим гвардейским «выдвиженцам», было нетрудно; скорее, даже такой проблемы для него не существовало.