Эдуард Кондратов - Птица войны

Увидев перепуганную девушку, молодой пакеха сощурился на нее и присвистнул. Затем подошел к окну, отогнул занавеску. Скользнув небрежным взглядом по спящему Тауранги, он что-то сказал хозяину дома и снова уставился на Парирау.

- Мой гость хочет, чтобы ты приблизилась к нему, - лучась улыбчивыми морщинками, проворковал по-маорийски старик.

Парирау как завороженная смотрела на красивое лицо чиновника. Если бы не страх, застывший в зрачках, можно было подумать, что она любуется им.

- Встань же, девушка, - строго проговорил хозяин дома, но молодой пакеха жестом дал понять ему, что не настаивает на этом. Задумчиво пригладив аккуратные усики, он опустил край занавески и сквозь зубы бросил короткую фразу. Старик закивал, и оба пакеха направились к двери. Веки Тауранги на секунду приоткрылись. Снова заскрежетал ключ, и Парирау, обессилев, уткнулась лицом в пахнущий жухлыми травами матрас...

Тауранги по-прежнему лежал с закрытыми глазами. Но дыхание его уже не было таким глубоким и ровным, как раньше...

* * *

Вскоре после захода солнца в комнату Генри Гривса на минутку заглянул преподобный мистер Бэрч.

- Вот и чудесно, сэр, что вы тоже здесь, - добродушно осклабился он, увидев Вильяма Эдвуда, как всегда, сидящего на подоконнике с погасшей трубкой в зубах. - Вы, надеюсь, не забыли о моей просьбе отужинать вместе? Прошу вас, господа, мы ждем. Кстати, будет и маленький сюрприз для вас. И весьма приятный, весьма приятный...

Когда миссионер ушел, Эдвуд и Генри продолжили прерванный разговор. Появление в доме Бэрча королевского чиновника, сопровождаемого охраной, очень усложняло ситуацию, тем более что тип этот, судя по его незамедлительному визиту в комнату ботаника, был дотошным служакой. Правда, веских оснований подозревать в двух юных маорийцах врагов короны нет ни у чиновника, ни у самого Бэрча. И все-таки теперь придется быть начеку. В гостиной миссионера должно проясниться многое, так как нет сомнений, что преподобный отец пригласил на ужин и своего важного гостя. Значит, надо быть готовыми ко всему. Если Сайрус Гривс не прибудет в резиденцию Бэрча в течение ближайших двух дней, придется уходить отсюда самим. Куда? Пока неясно, но промедление может обойтись слишком дорого.

- Итак?.. - уныло протянул Генри.

Предчувствие говорило ему, что этот вечер не обещает им ничего отрадного. Но не идти нельзя. Надо усыпить подозрительность чиновника, чтоб он больше не совал нос к Тауранги.

Натянув на плечи старенький, безукоризненно отглаженный сюртучок - подарок эконома миссии, - Генри намочил в тазу руки и старательно пригладил отросшую шевелюру - почти такую же буйную, как у доктора Эдвуда. Ботаник оглядел его, удовлетворенно хмыкнул и спрыгнул с подоконника. Выйдя в темный, очень узкий коридор, который рассекал обитель Бэрча на две совершенно одинаковые половины, они прошли в глубину дома и остановились возле приоткрытой двери, из-за которой явственно доносился жирный смех Сэмюэля Бэрча.

Эдвуд постучал. Смех оборвался. Несколько секунд тишины, и чей-то удивительно знакомый голос произнес:

- Слава богу! Наконец-то пришли!..

- Входите, господа, входите! - подхватил тенорок хозяина.

Они вошли и остановились у порога. Человек, который сидел в кресле напротив двери, встал и, раскрыв, как для объятий, руки, нетвердой походкой двинулся к ним.

Потревоженное резким движением, пламя свечи пригнулось, и тень крылатого великана заметалась по потолку.

- Добрый вечер, мистер Гримшоу, - хладнокровно проговорил ботаник.

Не зря все-таки скверное предчувствие угнетало сегодня Генри Гривса!

* * *

Стенные часы со звонкой хрипотцой пробили половину девятого.

- Еще по одной, сэр! Не возражаете? - Пьяно ухмыляясь, Гримшоу заглянул в лицо доктору и встряхнул пузатую бутылку.

- Нет, разумеется, - пожал плечами Вильям Эдвуд и протянул стакан. Давно он не пробовал такого отличного рома. Ай да святоша Бэрч! Интересно, велики ли у него запасы? Купить бы у него перед отъездом бутылок с полдюжины.

Не прикоснулся к веселящему напитку один лишь Генри. Как ни уговаривал его земельный комиссар, юноша не смог подавить отвращение к запаху спиртного. Слабенький эль - вот это с удовольствием. Хоть целый галлон.

"Доктору, пожалуй, не стоило бы, - подумал Генри, искоса поглядывая на разрумянившееся лицо Эдвуда. - Зато господин Гримшоу не такой уж хмельной, каким хочет казаться".

Он уже несколько раз ловил на себе внимательный взгляд земельного комиссара. Неужели не верит? Ослушание Генри, удравшего из лагеря капитана Наттера, не может быть основанием для подозрений. А если Гримшоу узнал его, когда был парламентером? Тоже маловероятно: Генри был в одежде маори, да и переводил он из толпы. Разве что по голосу опознал... Но почему до сих пор ни намека?

- Тост, господа, замечательный тост! - Расплескивая ром, Гримшоу постучал стаканом по столу и встал.

Бэрч и Эдвуд придвинули к себе посуду и приготовились слушать. Миссионера, привыкшего вставать с рассветом, клонило в сон. Он давно уже клевал носом, но старался придать физиономии выражение живейшего интереса.

- Предлагаю выпить... - комиссар сделал паузу и обвел взглядом сидящих за столом. Его лицо было неестественно бледным, верхняя губа задралась, топорща усики и обнажив идеально ровную полоску зубов. - Предлагаю выпить... - еще раз повторил он, - за то, чтобы люди навсегда забыли о братоубийстве... Чтобы кровь человеческая не проливалась в этом мире... Во веки веков... Никогда!

И он одним длинным глотком опорожнил стакан.

- Браво! - восторженно зааплодировал мистер Бэрч и тоже пригубил.

Эдвуд с интересом взглянул на покрасневшего комиссара и покачал головой.

- Стоит ли говорить о несбыточном, мистер Гримшоу? - нехотя сказал он, продолжая держать свою порцию рома и рассматривая золотистую жидкость на свет. - Напомню вам слова Пифагора: "Делай великое, не обещая великого". А я добавлю: лучше сделай самую малость, чем... - Он засмеялся, отхлебнул из стакана и повернулся к миссионеру: - Разве не так, дорогой мистер Бэрч?

- Э-э... - протянул тот, пожимая круглыми плечами. - Добрые дела... Конечно... Э-э...

- Погодите поддакивать, мистер Бэрч! - бесцеремонно прервал его Гримшоу. Губы его тряслись, глаза сверлили невозмутимое лицо ботаника. - Этот ученый господин считает, что я даже заикаться не смею о жалости к людям... Я убийца, я - насильник, грабитель туземцев, не так ли?! Что же вы не отвечаете мне, мистер Эдвуд?

- Я слушаю вас, - просто ответил доктор, переглянувшись с Генри.

- Так вот, знайте же, что именно я... - Гримшоу задохнулся и рванул ворот мундира. - Я пытался сделать все, чтобы не пролилась кровь детей и женщин... Пытался спасти их... уговаривал... А потом... - Он грузно опустился на стул и, обхватив голову руками, продолжал, почти выкрикивая: - Этот проклятый Те Нгаро... Упрямые варвары... Если б вы только видели, что было, когда они пошли на прорыв!.. Я метался между солдатами, но что я мог сделать?.. Они были пьяные от крови. Хуже, чем дикари... На моих глазах... штыками... беременную женщину... детей... раненых... И это - европейцы... британцы... - Он поднял голову. В глазах Гримшоу блестели слезы. - Думаете, я смогу забыть... До своего последнего часа буду помнить, как убегал от нас маорийский мальчик... вниз по склону... падал... оглядывался... И как лейтенант смеялся и целился в него... И в конце концов - попал... О мерзость!..