Эдуард Кондратов - Птица войны

Схватив бутылку, Гримшоу выплеснул себе остатки рома и жадно прильнул к стакану. Тягучая струйка скользнула по подбородку и закапала на скатерть, расплываясь желтым пятном.

Все подавленно молчали. Опустив стакан на стол, Гримшоу оцепенело уставился на пустую бутылку. Затем, будто отгоняя навязчивую мысль, поморщился и поднял глаза на Эдвуда.

- Скажите, господин ученый, - произнес он негромко и почти спокойно, хотя по лицу его было видно, с каким трудом ему дается сейчас каждое слово. - Зачем это нужно? Зачем вашей дорогой матери-природе понадобилось, чтобы белые, черные, желтые уничтожали друг друга? Откуда эта взаимная ненависть, эта пропасть между расами?

Лицо Вильяма Эдвуда стало жестким. Запустив пятерню в бороду, он с оскорбительным пренебрежением смотрел в глаза Гримшоу. Генри почудилось, что молодой чиновник вот-вот не вынесет убийственного взгляда, взорвется, закричит, может быть, выхватит пистолет и выстрелит в ботаника.

Но ничего похожего не произошло. Земельный комиссар напряженно ждал ответа.

- Вы сказали: "Зачем это нужно?" - наконец проговорил Эдвуд, нажимая на слово "зачем". - А я бы повернул ваш вопрос так: кому это нужно? Английскому крестьянину незачем убивать маорийцев. Впрочем, негров и папуасов - тоже. И здешние аборигены, как вы сами знаете, не только не убивали, но и сами зазывали к себе в деревни европейцев. Значит, цвет кожи - не самое главное, уважаемый сэр!..

Гримшоу угрюмо молчал. "Ох, напрасно доктор откровенничает с ним", - с неудовольствием подумал Генри. Но Эдвуд, видимо под влиянием выпитого, забыл об осторожности и решил высказаться до конца.

- Так вот, господин комиссар, - продолжал ботаник, все больше горячась, советую вам поискать иные причины вражды. По-вашему, сэр, выходит, что раса угнетает расу. А я вот узнаю, что земельные участки дорожают и что переселенцы идут на годы в кабалу к таким же белокожим, как они сами. Мелкие колонисты зубами скрипят от злости, что их так ловко надули. Нет уж, сэр...

- Довольно, мистер Эдвуд! - Гримшоу резко встал, пошатнулся, но, стиснув зубы, заставил себя держаться прямо. - Простите, уважаемый Бэрч, но я... покину вас. Мне... неприятно слушать этого... мистера путешественника. А вы, он повернулся к ботанику и презрительно сощурился, - вы плохой англичанин, сэр!... Мне жаль этого бедного юношу, которого вы испортите, если...

Он не договорил. Выйдя из-за стола, коротко кивнул Бэрчу, затем - Генри и не быстрыми, но достаточно уверенными шагами двинулся через гостиную. У порога Гримшоу обернулся.

- Вы горько пожалеете о сказанном, Вильям Эдвуд, - с угрозой бросил он и, нажав на дверь плечом, вывалился в коридор.

- О господи! - всплеснул пухлыми ручками Бэрч и неодобрительно покачал головой. - Напрасно вы, сэр, нехорошо! Это же скандал... К чему?..

Ботаник, вслед за ним и Генри встали из-за стола.

- Простите, уважаемый Бэрч. Это была всего лишь дискуссия, - холодно сказал Эдвуд. - Не смеем больше утомлять вас. Спокойной ночи, мистер Бэрч!..

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

посвященная неожиданным событиям, которые разыгрались той же ночью

Стычка Эдвуда с Гримшоу расстроила Генри. Земельный комиссар из одного самолюбия постарается насолить доктору, так пренебрежительно отнесшемуся к его излияниям. Какого дьявола ввязался Эдвуд в этот щекотливый спор? Это все ром. В трезвом виде доктор не стал бы откровенничать с губернаторским чиновником. Правда, когда они вышли из гостиной в коридор, Вильям Эдвуд сказал ему: "Не робейте, дружок! Этого хлыща я нарочно взвинтил. Важно, чтобы вы думать привыкли..." Но поверить, что скандальный спор был начат специально ради него, Генри не мог. Эдвуд мог преспокойно высказаться перед ним и в отсутствие Гримшоу. Нет, одни только пьяные способны дразнить гусей, трезвому такое и в голову не может прийти. Ром виноват, ром...

Сон не шел, и Генри, беспокойно ворочаясь с боку на бок, использовал все известные ему способы, помогающие скорее уснуть. Но, начиная считать про себя, он всякий раз сбивался на первой же сотне, а вместо приятных, убаюкивающих картин, которые он заставлял себя воображать, в голову упорно лезли тревожные мысли о том, что может произойти, если отец не приедет ни завтра, ни послезавтра.

Размышляя о всякой всячине и браня себя за глупую манеру спать днем и глазеть в потолок ночью, Генри капитулировал: зажег свечу и, свесив ноги с кровати, принялся без особого интереса читать засаленную книжечку без начала и конца - единственное светское чтиво, которое нашлось в доме досточтимого Сэмюэля Бэрча. Книжка сначала показалась ему скучной, но постепенно Генри увлекся остроумным жизнеописанием пройдохи испанца и о сне уже не помышлял.

Дверь заскрипела, когда Генри принялся еще раз смаковать сценку встречи монаха с переодетым ловеласом. Все еще находясь во власти прочитанного, юноша зажал пальцем строчку и, продолжая улыбаться, рассеянно поднял голову.

Шелестнув страницами, книга мягко шлепнулась на пол. Генри вскочил.

В дверях стоял Гримшоу.

- Что случилось, сэр? - выдавил Генри.

Он видел, что земельный комиссар пьян - и теперь уже без намека на притворство. Лицо его было похоже на белую маску, оно ничего не выражало, глаза казались стеклянными. Опершись обеими руками о дверной косяк, Гримшоу смотрел на юношу.

- Проходите, сэр. - Генри наконец пришел в себя. - Вам лучше сесть.

Он взял стул за спинку, подвинул его к ногам комиссара, и тот медленно опустился на краешек плетеного сиденья.

- Слушаю вас, мистер Гримшоу, - сказал Генри, чувствуя, что в нем просыпается злость. Не хватало еще до утра провозиться с пьяницей... Долго он еще будет молчать?.. Может, взять под мышки да отвести спать? Он, кажется, ничего сейчас не соображает.

- Я узнал вас, Гривс, - на удивление трезвым голосом проговорил комиссар. Сердце Генри екнуло.

- Что вы имеете в виду, сэр? - пробормотал он.

Гримшоу растянул губы, пытаясь изобразить язвительную улыбку. Но лицо не слушалось.

- Вы были на стене с мятежниками, Гривс... - Он выговорил медленно, старательно произнося каждое слово: - Вы изменник!

- Вы ошибаетесь... - начал было Генри и замолчал, так как Гримшоу не слышал его. Заметно было, что земельный комиссар прилагает неимоверные усилия, чтобы держаться на стуле прямо.

- Вас ждет каторга, Гривс. Стоит мне сказать слово... И я... - Тут Гримшоу шатнуло, но он успел судорожно уцепиться за спинку стула. - А я не скажу... Вы симпатичный малый. Надоело насилие... Пусть те, кому это нравится... Не могу, к дьяволу!..

Он закрыл глаза и некоторое время сидел так, тяжело дыша и беззвучно шевеля губами. Генри напряженно ждал, что последует дальше. Он был уверен, что земельный комиссар пришел не за тем, чтобы пооткровенничать с ним.