Афанасий Коптелов - Точка опоры

"Вот это зигзаг! Неприкрытый оппортунизм!" - возмущался Владимир Ильич, не отводя пронизывающего взгляда от Мартова, пока тот не сел с опущенными глазами.

Чеканя слово за словом, Ленин сказал, что настаивает на своей формулировке, и все перечитали первый параграф:

"Членом партии считается всякий, признающий ее программу и поддерживающий партию как материальными средствами, так и личным участием в одной из партийных организаций".

На съезде докладчик уставной комиссии Носков объявил, что по первому же параграфу голоса разделились, и прочел сначала формулировку Мартова. В защиту ее тотчас же поднялся Аксельрод и заговорил о некоем профессоре, который считает себя социал-демократом, оказывает партии содействие, а ни в одну из организаций вступить не может. Дескать, Мартов прав, такого профессора следует считать членом партии. Главный бундовский оратор к такому профессору добавил гимназиста. На поддержку поспешили и Акимов, и Мартынов, я Троцкий.

Красиков не мог больше терпеть.

- Но, товарищи, - возразил он, - устав партии пишется не для профессоров, а для пролетариев, которые ее так робки, как профессора, и, я надеюсь, они не испугаются организованности и кол-лек-тив-ной деятельности... Принимая же формулировку Мартова, мы пускаем анархическую массу в члены партии безответственно.

Плеханов раздумчиво выжидал. И речь свою начал с чистосердечного признания: долго колебался. К кому присоединиться? Еще утром находил, что "то сей, то оный набок гнется". Но, приняв решение, он, как всегда блистая красноречием, высмеял Аксельрода за его "профессора" и в заключение сказал, что за проект Ленина "должны голосовать все противники оппортунизма".

Но оппортунисты, которых завтра назовут меньшевиками, не вняли призыву Ветерана и перетянули на свою сторону "болото": большинством в шесть голосов провели первый параграф устава в формулировке Мартова, не погнушавшегося голосами бундовцев и прочих антиискровцев.

"Эх, Мартов, Мартов! - думал Владимир Ильич, жалея заблуждавшегося товарища, которого еще не считал окончательно потерянным. - Если бы ты только оступился в болото... Но ты пошел дальше. Не вернешься - затянет тебя трясина".

На квартиру Ульяновы возвращались поздно. Улицы уже были пустынны. Поддерживая жену под руку, Владимир говорил с горьким сожалением:

- Не могу понять, как мог Мартов докатиться до такого...

- А Плеханов, - напомнила Надежда, - несколько дней думал, к кому же присоединиться.

- Да. Чуть было снова не вильнул. Но, опомнившись, вовремя сказал свое слово о нашем искровском проекте устава. Удержался бы на этом...

Взбудораженный всем случившимся, Владимир Ильич провел ночь без сна.

5

С каждым днем бундовцы, мартовцы да "рабочедельцы" Мартынов и Акимов бесчисленными репликами и резолюциями неимоверно затягивали съезд и накаляли обстановку.

На шумном двадцать седьмом заседании произошли перемены в составе делегатов. Подавляющим большинством голосов съезд отверг бундовский устав о федерации, и бундовцы, демонстративно заявив, что "Бунд выступает из РСДРП", покинули зал заседания. И сторонники Мартова потеряли пять голосов.

На следующих двух, еще более шумных, заседаниях съезд признал единственной организацией партии за границей Лигу русской революционной социал-демократий. После того группа "Освобождение труда" заявила, что она больше не существует и "растворяется в партийной организации". Так же поступила и группа "Искры". А делегаты Заграничного союза русских социал-демократов "рабочедельцы" Мартынов и Акимов не последовали этому примеру. Пришлось объявить Союз не существующим. Они сочли себя оскорбленными и высокомерно заявили, что удаляются со съезда.

- Совершенно напрасно.

- Обижаться не на что, - неслось им вслед.

Они не оглянулись.

Когда двери за ними закрылись, Плеханов облегченно вздохнул:

- Слава богу, ушел Мартын с балалайкой!

И мартовцы лишились еще двух своих сторонников.

"Как-то поведут себя мартовцы дальше? - тревожно думал Бауман, звавшийся на съезде Сорокиным. - Что предпримут во время выборов? Неужели в угоду своей оппозиционности попытаются и дальше вставлять палки в колеса?"

Перед выборами мартовцы собрались отдельно.

"Что же будет? - продолжал спрашивать себя Бауман, идя на совещание большевиков. - Неужели произойдет окончательный раскол? Мартов должен бы одуматься. Ведь три года работал вместе с Лениным и Плехановым. Как мог он скатиться к оппортунизму? Или его только здесь, на съезде, попутал бес уязвленного самолюбия и беззастенчивой амбиции?"

На совещании Бауман обвел взглядом всех присутствующих, подсчитал: двадцать четыре голоса! Они-то и составляют теперь твердое искровское большинство! В их руках дальнейшая судьба съезда. У них стойкие лидеры Плеханов и... Нет, теперь уже Ленин и Плеханов. Так вернее!

На тридцатом заседании перешли к выборам. И первым попросил слово делегат Бакинского комитета двадцатипятилетний Кнунянц. Он предложил, как было записано в повестке дня, выбрать путем тайной подачи записок две тройки: одну - в ЦК, другую - в редакцию "Искры". И сразу же ринулись в атаку мартовцы. Безудержно и изворотливо говорливый двадцатичетырехлетний Троцкий потребовал разделить вопрос на два и сначала назначить редакцию. Не менее говорливый Гинзбург, присутствовавший с совещательным голосом, тотчас же внес резолюцию об утверждении старой редакции. И никто не нашелся оспорить его право потому, что с самых первых дней съезд, согласившись с Мартовым, иногда позволял всем голосовать наравне с делегатами, обладавшими правом решающего голоса.

"Вон с каких пор Мартов начал подбирать себе сторонников! - отметил Бауман. - И теперь его подручные ратуют за утверждение старой редакции для того, чтобы у них, мартовцев, было там четыре голоса из шести. Явная попытка парализовать влияние Ленина и Плеханова, связать им руки и протаскивать свои оппортунистические взгляды".

А Мартов, оглядываясь на каждого нового оратора, своего сторонника, так азартно кивал головой, что пенсне едва держалось на носу. Словно по команде, раздавались такие взрывы криков, что секретарю пришлось записать в протоколе: "В зале поднимается неимоверный шум, ничего не слышно". Мартовцы, потрясая кулаками, сгрудились перед столом. Их уняла только нервно вскинутая рука самого Юлия Осиповича.

- Я и другие три редактора уходим из собрания. Без нас т-товарищи, он заикался чаще обычного, - смогут в-высказаться б-более непринужденно.

За ним направились к выходу Аксельрод, Потресов и Засулич. Плеханов попытался остановить их, но они, отмахиваясь, ушли.

"На что рассчитывает Мартов? - снова задумался Бауман. - На то, что Плеханов и Ленин тоже уйдут? Да, так и есть. Большинство остается без лидеров и теряет три голоса. А у них? У них остался Троцкий, этот наболтает и нашумит за десятерых. Ничего. Наше большинство будет сплоченным. Компактным. И победит".