Афанасий Коптелов - Точка опоры

- Я пойду одна, - повторила Надежда со всей настойчивостью, на какую только была способна.

- Нет, нет, ни в коем случае.

- Попрошу отложить. Хотя бы на один день. Должны же они понять.

- Меньшевики?! Мартовцы?! - Владимир погладил руку жены. - Какая ты, Наденька, наивная! Да они обрадуются!

- В конце концов, Вера Михайловна*, член Лиги и врач, подтвердит твою болезнь.

_______________

* В. М. В е д и ч к и н а - большевичка, жена Бонч-Бруевича.

- Пойми - это невозможно. И не уговаривай. - Владимир встал. - Я готов к реферату, и я пойду. Сегодня решительная схватка.

Надежда удержала его за рукав:

- А вот к умывальнику я тебя не пущу. - Согрела лицо мягкой улыбкой. - Тут уж придется подчиниться. Утру тебе лицо влажным полотенцем. Осторожненько. И сделаю новую повязку...

- Хорошо. Только надо поторапливаться...

Меньшевики действительно обрадовались травме Ленина.

- Подбил себе глаз?! Не придет?! Ну и пусть сидит дома.

- Вовремя, вовремя! - перебрасывались злорадствующими фразами, сидя за столиками кафе "Ландольт", где собрались члены Лиги.

- Без него обойдемся! - сказал Троцкий и уважительно кивнул головой в сторону Мартова: - У нас есть кому выступить с рефератом о Втором съезде.

- Я и при нем не промолчу, - отозвался Мартов. - Потребую для себя корреферат.

- Ваше дело... - шевельнул плечом Плеханов.

- Корреферат от меньшинства? - спросил Ленин, неожиданно входя в зал. - Я думаю, Георгий Валентинович прав.

- Лига должна знать все! - выкрикнул Троцкий, вскакивая со стула и вскидывая бородку. - Все вскрыть, все взвесить на весах разума!

- Какое нетерпение! - заметил Плеханов. - А я полагал - сначала надо избрать бюро съезда.

Бонч-Бруевич, спокойно погладив бороду, предложил избрать в бюро одного человека от большевиков, одного - от меньшевиков и одного - от правления Лиги.

- А вы нам не диктуйте! - снова вскочил Троцкий. - Мы не крепостные! И Лига суверенна!

Меньшевики, как по команде, крикливо поддержали его. Пользуясь своим численным превосходством, избрали бюро из своих сторонников. Председателем - Гинзбурга, не менее крикливого, чем Троцкий.

Мартов сунул пальцы за воротник, рванул его, как при удушье; узел галстука сбился набок, заношенные манжеты вылезали из коротких рукавов пиджака; выхватив из кармана листки бумаги, пошелестел ими, что-то записал дрожащей рукой.

"Скандала на публике, которого боится Плеханов, не миновать, отметил про себя Владимир Ильич. - Даже ему не успокоить "истеричную жену".

Ленину для доклада предоставили два часа. Он, уважая регламент, с легким кивком головы сказал председателю, положившему перед собой часы:

- Постараюсь уложиться. - Достал часы. - Ваши спешат. Учтите - на четыре минуты.

- Спешат оттого, что мне дорого не прошлое, а будущее, - попробовал отшутиться Гинзбург, и, согнав улыбку с лица, добавил: - Будущее партии.

- Большевикам будущее партии еще дороже, - отпарировал Ленин. - Иначе мы не были бы здесь. Но не будем терять секунд.

Повернулся к залу. В левой руке держал часы, в правой - листки с тезисами, свернутые трубочкой. Доклад начал спокойно. Говорил четко и твердо, излагая события съезда день за днем, вопрос за вопросом. И ни разу не воспользовался листками. Сжимая их, то уверенным движением предупреждал кого-то в зале, то как бы подносил слушателям бесспорные слова, то грозил в сторону непоседливых меньшевиков.

- Не перебивайте. - Взглянул на часы. - У меня остается уже только двадцать пять минут. - И к председателю: - Прошу не засчитывать минуты, украденные у меня крикливыми оппонентами.

Больше всех стучал кулаком по столу и истерически кричал Мартов. Пряди волос его прильнули к мокрому лбу, капли пота падали с усов.

- Еще полторы минуты напрасного шума, - отметил Ленин, взглянув на Потресова, привалившегося плечом к стене. У того нервно дергались руки, беспрерывный тик искажал лицо, словно припадок пляски святого Витта, и Ленин смягчил голос.

Перейдя к первому пункту устава, принятому в меньшевистской редакции, он сказал:

- Голосуя за свою формулировку, Мартов и компания оказались в оппортунистическом крыле нашей партии.

- А вы... вы... твердокаменные ортодоксы! - Мартов, хрипя, сорвал с себя галстук. - Создали осадное п-положение! Узурпаторы!

- Крик и ругань, Юлий Осипович, не украшают революционера, попытался Ленин охладить его. - Не лучше ли деловито поговорить о выполнении решений съезда? Мы, большевики, за это.

- Здесь не ваше, а наше большинство, господа осадники!

- Ненадолго. Большинство было и будет у нас. Рабочие, подлинные марксисты, пойдут за нами. Почитайте письма комитетов.

Глядя на часы, Ленин переждал шум и перешел к рассказу о выборах. Но едва он успел упомянуть о том, что его предложение о двух тройках было известно еще до открытия Второго съезда и в редакции "Искры" никто не возражал, как Мартов снова ударил кулаком по столу:

- Ложь!

Ленин окинул взглядом зал. Кто может подтвердить разговор в редакции о двух тройках? Потресов? Но тот, все еще не освободившийся от жестокого тика, сидел с закрытыми глазами. Троцкий, как и следовало ожидать, тоже промолчал.

- Читайте протокол съезда, - сказал Ленин. - Там записано.

Мартов продолжал стучать.

- Ложь!.. Ложь!.. К-кровь старой редакции на вашей совести...

Не выдержав, Плеханов встал, как пастор перед грешником, блеснул латынью:

- Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав.

Мелкими, семенящими шажками Мартов подбежал к нему и с безнадежным сожалением покачал головой.

- И ты, Брут, туда же? - Погрозил пальцем возле самого носа Плеханова. - Но я в долгу не останусь! - Стукнул себя кулаком по впалой груди. - Цезарь жив!

- Если Цезарь считает себя оскорбленным, - под усами Плеханова заиграла усмешка, - то я готов с ним драться на дуэли!

- Боже мой!.. Боже мой!.. - хлопала руками Вера Ивановна. Бледная, как береста, она схватила Плеханова за атласные лацканы редингота. - Жорж, опомнитесь!

- Не волнуйтесь, сестра, - Георгий Валентинович отнял ее руки, видите - перчатка не поднята, противник отступил.

- Вы-то хороши - против своих! На что это похоже? Пора бы вам одуматься.

- Пусть он, - Плеханов кивнул на Мартова, - не опускается до московского охотнорядского молодца!

Меньшевики, повскакав с мест, подбегали с кулаками.

И председателю пришлось объявить перерыв.

Одни, продолжая незаконченные споры, выходили покурить, другие направлялись к стойке за кружкой пива (хозяин кафе уже в самом начале высказал недовольство, что его гости мало заказывают пива).

Плеханов, подойдя к Ленину, покачал головой:

- Какой он жалкий!..

- Я бы не сказал этого. - Ленин слегка поправил повязку на глазу. От него в таком состоянии можно ждать самого невероятного. Ни перед чем не остановится. Но партия узнает, кто же на самом деле раскольники, кто срывает работу Цека, кто вконец разваливает дисциплину.