Афанасий Коптелов - Точка опоры

- У вас концы с концами не сходятся. На съезде вы отрицали предварительный разговор с Лениным о редакционной тройке, а теперь...

- Так мы же разговаривали в частном порядке...

- Эх, Юлий Осипович! А мне-то думалось, что мы еще могли бы вместе... Эх!

Плеханов снова стукнул тростью и быстрее прежнего пошел по палубе.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

1

В Женеве предстояла большая работа: во всей России партийные комитеты ждали решений съезда, которые надеялись найти в очередном номере "Искры".

А кто будет готовить его?

Ленин пришел к Плеханову. Розалия Марковна подала кофе в кабинет мужа. Острый, пряный аромат заполнил комнату. Владимир Ильич, чтобы не обжечься, отпил с ложечки и сделал легкий поклон в сторону хозяйки:

- Кофе у вас всегда отменный! Спасибо!

Она удалилась с мягкой улыбкой, довольная похвалой.

Георгий Валентинович тоже отхлебнул с ложечки, сладко почмокал.

- Работы у нас непочатый край. - Вскинул на собеседника настороженные глаза. - А не кооптировать ли нам Мартова?

- Да?! - удивился Ленин, про себя отметив: "Очередное влияние Георгия Валентиновича!" Вслух сказал с легким вздохом: - Мартова жаль было терять. И больно видеть в числе противников.

- Вы считаете его для нас потерянным? Я бы так не сказал. - Плеханов отпил глоток кофе. - Знаете, бывают иногда такие скандальные жены, что им необходимо уступить во избежание истерики и громкого скандала перед публикой.

- Вот как! На съезде вы заверяли, что не будете разводиться со мной, - усмехнулся Ленин и слегка прищурился, - а теперь у вас другая "жена".

- Не у меня... - ответил усмешкой Плеханов. - И мне не хотелось бы, чтобы вы окончательно разводились с Мартовым.

- А у меня от табака такой "жены" горло перехватывает! - Владимир Ильич отодвинул пустую чашку. - Но шутки в сторону. - Прищурился больше прежнего. - Уступить, говорите? Только не в принципиальных вопросах.

- Да какой там принцип! Одна амбиция! Ставка на лидерство!

- Нет, нет, дело не в одной амбиции. Гораздо хуже. Вы недооцениваете Мартова как противника. Его первый параграф устава - это принципиальная линия, чуждая марксизму.

- Горячо и громко! - Плеханов тоже отодвинул чашку. - А может, все же попытаться? Для дела. Нам вместе...

- Если уступить, то только в каких-то частностях и так, чтобы сохранить за собой силу не допустить еще большего "скандала".

- Этим я и озабочен.

- Но если вам не удастся добиться мира, приемлемого для большинства, которое вы последовательно отстаивали на съезде, я сохраню за собой свободу действий. До конца разоблачу "скандальную жену", которую даже вам не удавалось успокоить и утихомирить.

- Мы обязаны использовать все средства. - Плеханов сказал это твердо и официально, как председатель Совета партии. - Попробуем в добрый час Указал на письменный стол: - Прошу.

И Владимир Ильич обмакнул перо в чернила.

- "Уважаемый товарищ! - слово за словом произносил вслух. - Редакция ЦО считает долгом официально выразить свое сожаление по поводу Вашего отстранения от участия в "Искре" и в "Заре" (No 5 "Зари" в настоящее время готовится к печати)... Какое-либо личное раздражение не должно, конечно, служить препятствием к работе в Центральном Органе партии.

Если же Ваше отстранение вызвано тем или иным расхождением во взглядах между Вами и нами, то мы считали бы чрезвычайно полезным в интересах партии обстоятельное изложение таких разногласий".

Перо, хотя и было не своим и непривычным, лишь изредка отрывалось от бумаги, удлиненные буквы как бы летели, плотным строем устремленные вперед:

"Наконец, в интересах дела, мы еще раз ставим Вам на вид, что мы в настоящее время готовы кооптировать Вас в члены редакции ЦО для того, чтобы дать Вам полную возможность официально заявлять и отстаивать все свои взгляды в высшем партийном учреждении".

Поставив точку, Владимир Ильич встал, хотел передать лист и перо Плеханову, но тот медленным движением руки остановил его.

- Вам работать в "Искре", и первая подпись должна быть вашей.

Такие же письма, за исключением последнего абзаца, они послали всем старым соредакторам и бывшему сотруднику Троцкому. Трое ответили кратко: при новой редакции они не будут писать для "Искры". А Мартов прислал письмо, полное заносчивого высокомерия: "Я не считаю нужным в письме к Вам объяснять мотивы моего отказа работать в "Искре" при нынешних обстоятельствах". К тому времени он, созвав фракционное совещание семнадцати меньшевиков, тайно от ЦК и Совета партии уже сколотил бюро меньшинства; кроме себя включил в него верных оруженосцев - Аксельрода, Потресова, Троцкого и Дана.

Мартов, ничем не брезгуя, готовился к атаке.

...Надежда проснулась первой, бесшумно поднялась, на цыпочках повернулась к кровати мужа и тревожно взглянула на его лицо. Бинт у него сдвинулся на лоб. Под левым глазом и на виске чернели ссадины. Бровь слегка припухла, возле шва, наложенного врачом, небольшое покраснение.

...Вчера он после очередной стычки с меньшевиками в кафе "Ландольт" спешил домой на велосипеде, и по дороге случилась с ним эта беда: в задумчивости не заметил трамвайной колеи, колесо вдруг застряло в углублении возле рельса, и он - о ужас! - с размаху ударился лицом о каменную мостовую. Глаз каким-то чудом уцелел. Обливаясь кровью, он добрался до врача. Тот промыл ранки, наложил шов и несколько успокоил: ушиб глазного яблока, надо надеяться, не повредит зрению.

Больной заснул только перед утром, и она, Надежда, тоже заснула. Не слышала, когда он, повертываясь, сдвинул бинт...

Теперь Владимир спал, лежа на спине. Наклонилась поближе: ссадины под глазом и на виске как будто подсыхают.

Не надо больше мазать йодом. Да, определенно подсыхают.

Почувствовав ее теплое дыхание на своем лице, Владимир открыл здоровый глаз.

- Надюша... - Взял ее руку, погладил. - Ты не волнуйся, мне уже лучше.

- Тебе надо полежать. И все пройдет.

- Сегодня полежать?! В такой день?!

- Это, Володя, необходимо. И я пойду одна...

- Но это... - Владимир порывисто приподнялся, положил жене руки на плечи, и она села рядом с ним. - Ты сама знаешь, перед боем позиций не покидают. Отступают только трусы...

...На съезд Владимир Ильич был делегирован Заграничной лигой русских революционных социал-демократов, и теперь меньшевики, которым в Лиге принадлежало большинство, потребовали его отчета. В Женеве находились три члена правления Лиги - меньшевик Дейч и большевики Папаша (Литвинов) и Саблина (Крупская). Когда обсуждался вопрос о срочном созыве съезда Лиги, Дейч, оставшийся в одиночестве, написал остальным двум членам правления, проживавшим в Париже и Берлине. Что они ответят? Те подали голоса за съезд Лиги. И меньшевики, члены Лиги, заранее съехались в Женеву. Успели сговориться. Сегодня, 26 октября, открытие съезда Лиги...