Афанасий Коптелов - Точка опоры

7

Уже не первую неделю над редакцией "Искры" висел дамоклов меч баварской полиции. Началось с того, что стали теряться письма. Потом исчез Блюменфельд, отправившийся в Россию с тюками "Искры" и "Зари".

Но самая тревожная новость подстерегала их в типографии: туда заходил тайный полицейский агент и пытался выведать - не там ли печатается нелегальная русская газета. И хозяин всполошился:

- Я не могу рисковать. Полиция может явиться с обыском...

В тот же день из Берлина примчалась Тетка, сказала, что накануне виделась с Августом Бебелем, и тот предупредил о грозящей опасности. Пусть, говорит, уезжают из Германии. Если могут, то немедленно. Баварской полиции будет дан приказ об арестах. И всех арестованных искровцев решено выдать царскому правительству.

- С тех пор я не нахожу себе покоя, - говорила Александра Михайловна, устало обмахиваясь веером. - Вот вам моя маленькая субсидия на переезд. А теперь... Надежда Константиновна, сварите мне кофе.

- Сейчас будет готов.

- Вот спасибо. У меня сердце... - Калмыкова приложила руку к груди. Всю дорогу беспокоилась: не увязались ли за мной шпики?

Уехать немедленно они не могли, - нельзя же бросить газету. В апреле необходимо выпустить хотя бы один номер. Во что бы то ни стало уговорить хозяина типографии. Иначе будет большой перерыв и в России встревожатся: "Что случилось с "Искрой"? Существует ли она?.." Газета должна выходить вовремя.

А куда переезжать? Плеханов с Аксельродом, понятно, будут настаивать на Швейцарии, - для них удобнее. Но... Куда угодно, только не в Женеву, там в свое время царские агенты дважды громили народовольческую типографию. Да и сейчас город кишит шпиками.

В Брюссель? Там мало связей. А полиция, говорят, лиха.

Лучше всего - в Лондон: в Англии не спрашивают паспортов. Там знакомые русские социал-демократы помогут обосноваться, без промедления наладить выпуск "Искры" на новом месте. Приятно также, что оттуда в свое время звонил Герцен в нелегальный "Колокол".

Но Владимир Ильич опасался, что голоса могут разделиться поровну: это очень плохо, когда шесть редакторов, - Лебедь, Рак да Щука! Надо бы седьмого. А еще бы лучше троим, во всем единодушным.

Написал всем соредакторам, находившимся вне Германии. Быстро отозвался только больной Потресов.

"Ну, что ж - Лондон так Лондон! Возможно, что Вы правы, отвергая такие полумеры, как переезд в Брюссель. Не берусь судить и, скрепя сердце, с проклятиями* высказываюсь за Лондон. Только смотрите, воспользуйтесь уроками прошлого и постарайтесь как можно, лучше законспирировать свой переезд (если уже не поздно, т. е. если уже не проболтались швейцарские друзья). Скрываться и скрывать свое постоянное местожительство я считаю ч р е з в ы ч а й н о важным для свиданий с приезжими из [России] да и вообще для всякого дела".

_______________

* А. Н. Потресов имел в виду губительные для легочников лондонские туманы.

Плеханов и Аксельрод выжидательно отмалчивались. И Вера Ивановна всякий раз отвечала уклончиво. Не потянет ли она в Женеву? После тяжелых размолвок, угрожавших разрывом, пожалуй, не решится. При обсуждении проекта программы, кажется, и она поняла, что Плеханов стремится к единоредакторству. Возражений не выносит. Готов всех оскорбительно третировать и свысока поучать: делайте то-то и то-то, а я, дескать, посмотрю, почеркаю рукописи - переписывайте заново. Добро бы принципиальные замечания, о таких говорят: "Ум хорошо - два лучше". Но у Георгия Валентиновича, к сожалению, к очень большому сожалению, иногда над всем довлеет амбиция. Сейчас как будто и Мартов понял это, надо думать, проголосует за Лондон.

Последнее заседание не рискнули созывать в кафе "Европейский двор" собрались в квартире Ульяновых. Пришел новый сотрудник Лев Григорьевич Дейч, член группы "Освобождение труда", недавно бежавший из сибирской каторги, - его собирались кооптировать, седьмым соредактором. Пришла и Вера Кожевникова. Ее в редакции уже давно считали правой рукой Надежды Константиновны. Первой заговорила Засулич:

- Лондон далеко, затруднятся связи с Жоржем и Аксельродом...

Но она вовремя вспомнила, что швейцарские власти высылали Плеханова из страны, что ей самой доводилось укрываться то во Франции, то в Англии, и не стала больше возражать против английской столицы.

Оставался решающий голос Мартова. Он высказал опасение, что после переезда в Лондон Плеханов страшно озлится на всех. Однако это не должно их останавливать.

- Пусть злится! - Юлий Осипович дернул на себе галстук. - Мы не будем потакать его самолюбию и высокомерию. Жить рядом с ним теперь, после всего того, что произошло, для нас было бы нелегко. Для нашей работы, для нашего святого дела. В Лондон!

Дейч так же, как Вера Засулич, знал Плеханова ближе всех, не хотел, чтобы у него оставалось чувство обиды, но тоже счел английскую столицу наилучшим местом.

- Итак, - резюмировал Ленин, - едем в Лондон. Но кому-то одному придется остаться: апрельский номер должен выйти здесь. Хозяин типографии за двойную плату согласился рискнуть. Не воспользоваться этим было бы грешно.

Вера Васильевна на секунду задумалась: она в редакции самая молодая, в Мюнхене скрывается не так-то давно, - для нее риск меньше, чем для остальных. И нельзя же, чтобы остался кто-то из редакторов. Она не обманывает себя - одной будет тяжело. Страшновато. Даже сердце замирает. Но она ведь уже научилась подавлять страх. И при арестах, и во время побега из ссылки. Думать надо не об этом. Главное - сделать номер таким, каким наметил его Ильич. Сумеет ли она?

- Мы потеряли опытных транспортеров, - продолжал Ленин. - Но связи пока не оборваны, и отсюда разослать номер будет гораздо легче, чем из Лондона. Там все придется налаживать заново... - Обвел взглядом всех. Какое ваше мнение?

- Иного мнения и быть не может, - поддержал Мартов. - Выпускать номер здесь. А риск для нас - не новость.

- Никто не возражает? - спросил Владимир Ильич. - В таком случае...

Вера Васильевна порывисто встала, будто боялась опоздать:

- Если доверите, останусь я. Дети мои теперь уже пристроены в России. Я тут одна... Думаю, что справлюсь...

- Конечно, справитесь, - подбодрил Ленин, присматриваясь к ней, решительной, деловитой и смелой. - Лучшего, по-моему, и желать нельзя. Так и решим? Отлично. Только вы, Наташа, - хотя все мы знаем вашу осмотрительность, - постарайтесь не встречаться ни с кем, кроме самого типографа да наших транспортеров. И наряжайтесь под баварскую немку. И баварским диалектом постарайтесь овладеть получше. Впрочем, вам тут недолго оставаться. Выпустите номер, сдадите транспортерам и - к нам в Лондон.

Ленин встал и с размаху пожал ей руку.

Начались поспешные сборы в дорогу.