Владимир Мединский - О русском рабстве, грязи и «тюрьме народов»

Финны и немцы, подданные шведов, после Северной войны тоже остались на завоеванных русскими землях, никто не бежал от «русских захватчиков» в Берлин или Стокгольм.

Если Швеция такая цивилизованная, а Российская империя — «тюрьма народов», то чего же они оставались-то?!

И позже, в ХѴІІІ-ХІХ вв. происходило то же самое: в Россию все время тек ручеек переселенцев из Европы. То совсем тоненький, то превращавшийся в «полноводную реку».

После присоединения Курляндии «трофейные немцы» — до 300 тысяч человек вполне могли уехать в Германию. Но не уехали, навсегда остались в России и по большей части полностью ассимилировались. [133]

При Екатерине в Россию въехало еще до 40 тысяч немцев, французов, швейцарцев. Одного из них, барона де Рибаса (в его честь названа Дерибасовская улица в Одессе), давно ставшая русской, урожденная немка Екатерина II как-то спросила: а стал ли и он уже полностью русским?

— Несомненно, Ваше Величество! — браво ответил де Рибас.

Весь XIX век шло переселение поляков, украинцев, белорусов, эстонцев, финнов, латышей, литовцев на восточные территории: в Семиречье, Сибирь, Дальний Восток, в Маньчжурию.

Эти люди тоже выбирали своим местом жительства «тюрьму народов».

Поразительная цифра: 100 тысяч пленных солдат Великой армии Наполеона, имея все возможности вернуться в Европу, остались в России на «постоянное место жительства». До сих пор в России встречаются фамилии Машеров, Машанов, Шевалёв.

Замечу — это ехали в Россию жители цивилизованной, богатой, просвещенной, отчасти республиканской Европы. Ехали в «немытую Россию». Из демократии — в «Страну рабов, страну господ».

100 тысяч извращенцев? Не думаю. Видимо, было в России что-то привлекательное…

А процесс продолжался. Между 1828 и 1915 годами, по статистике, обобщенной Владимиром Кабузаном, [134]в Россию иммигрировало 4,2 миллиона иностранцев. В основном, из Германии (1,5 млн) и Австро-Венгрии (0,8 млн). К началу Первой мировой войны наша страна была вторым после США центром иммиграции в мире — впереди Канады, Аргентины, Бразилии, Австралии.

Но статистика знает не все. Скажем, неучтенными оказались понтийские греки, въехавшие «самосевом». Они вовсе не потомки участников экспедиции Язона за Золотым руном. Большинство переселились к нам относительно недавно — в XIX веке — из турецкой Анатолии и из собственно Греции. Минуя при этом всякий учет и контроль. И так далее и тому, как говорится, подобное…

Притом отметим: одно дело — англо- или франкоязычному протестанту или католику из Европы перебраться в Соединенные Штаты Америки. Конечно, нелегко бывало, «Титаник» все смотрели, [135]но по крайней мере человек оставался в привычной ему языковой и религиозной среде.

Что для эмигранта — в сто, в тысячу, в миллион раз легче, комфортнее, чем переезжать на Восток, в неведомую иноязычную православную страну.

Но ехали же, всю историю нашей Родины, от «исхода русских литовцев» в Московию и до 1914 года — поток иммигрантов в Россию не ослабевал!

Отсюда вывод. Опровергающий самой ПРАКТИКОЙ ЖИЗНИ все басни про «жестокое национальное угнетение» в царской России.

Какая Россия — «тюрьма»? Смешно.

Иммигрантов, тем паче иноверцев и иноязыких в «тюрьму народов» никаким калачом не заманишь.

Можно привести много примеров того, как в Россию переселялись не отдельные беженцы, а буквально целые народы. По сведениям Льва Гумилева, бурятский народ возник именно как часть монголов, которые захотели стать русскими подданными.

В XVII веке Монголию разрывали междоусобицы. Часть исторической Монголии завоевали новые владыки Китая — маньчжуры. Эта Монголия лежала ВНУТРИ территории Китая, ее стали называть Внутренняя Монголия. Князья Внутренней Монголии — вассалы Китая вторгались во Внешнюю Монголию, старались покорить ее огнем и железом.

В 1688 году князья Внешней Монголии собрались на свой съезд-курултай. Они совершенно не хотели идти под власть Китая, но понимали, что отстоять самостоятельно независимость не смогут. Князья были правы в своих худших опасениях: Монголия с этих пор все больше зависела от Китая, ее независимость все больше оставалась на бумаге. Но не самой северной части Монголии!

Уже на курултае некоторые князья решили обратиться к Московии за помощью. Князья севера Монголии сразу же написали письмо с просьбой дать им русское подданство и стали приносить клятву верности русскому царю. Часть подданных этих северных князей жить с русскими не захотела и откочевала на юг. С юга тянулся поток других переселенцев — монголы бежали в русские пределы от набегов маньчжур.

С тех пор часть Монголии отошла к России. Монголов, которые хотели жить в русских пределах, стали называть «братскими монгольскими людишками», а если короче, то братами, бурятами. И их земли — Братией, или Бурятией. [136]

Маньчжуры стремились завоевать и западных монголов — ойратов.

В начале XVII века часть ойратских тайшей (правителей улусов), будучи не в состоянии сдерживать натиск маньчжур, решила переселиться на запад, на территорию современного Казахстана и Сибири. Для них это было способом сохраниться чисто физически. Но и на новых землях они оказались никому не нужными пришельцами. С ними вели войны казахи и Ногайское ханство. Тогда переселенцы обратились к русскому правительству с просьбой о защите и покровительстве.

Русское правительство выделило ойратам места для кочевания и обещало защиту от набегов ногаев и казахов. Переселившиеся в Россию ойраты получили новое название — калмыков. [137]

Калмыки заслуживали доверия властей: они честно и храбро служили Государству Российскому. Петр I, уезжая за границу в 1697 году, официально возложил на «Аюку-хана кал-мацкого» охрану южных рубежей Российского государства.

Во время русско-шведской войны был эпизод, когда шведский королевский полк, возглавляемый Карлом XII, был окружен калмыцкой конницей и почти уничтожен, сам король едва не попал в плен.

В войне 1812 года калмыцкие полки в составе корпуса атамана Платова громили конницу Наполеона под Бородино, участвовали в «битве народов» под Лейпцигом, в авангарде русских войск вошли в Париж.

На Енисее русские появились в начале XVII века. Там они застали несколько примитивных государств, созданных кыргызами. Кыргызы были кочевники и воины, а их данники-киштымы — оседлыми или полуоседлыми земледельцами, скотоводами, охотниками и рыболовами.

Кыргызы почитали себя «белой костью», собирали дань со «своих» киштымов и делали с ними, что хотели.