Александр Андреев - Полтавская битва: 300 лет славы

Страшный Петров крик остановил бегущих, обратил их лицом на запад, и тут же в открытый неприятельский фланг врезались загодя посаженные на коней преображенцы, шедшие с Петром, замолотили палашами, прорываясь навстречу ингерманландцам, которых привел Меншиков. К острию вражеского клина скорым шагом подходил второй новгородский батальон, обок с ними – облепленные рекрутами– выкатывались пушки. Первая и вторая шеренги новгородцев опустились на колено, дали залп, их стоя поддержали третья и четвертая, следом ударила в упор картечь.

Упландцы и кальмарцы, атакованные с трех сторон, заметались, затоптались на месте, открыли беспорядочный ответный огонь, и тоже в упор.

Линии шведов и русских сплелись в один гигантский клубок, пороховая гарь занавесила полнеба.

Драгунские крылья русских, сковав боем рейтарскую и кирасирскую кавалерию, своими крайними полками выносились все дальше в охват. Рев сгустился, штыковая свалка прихлынула вплотную, закипела вокруг. На глазах умирала гвардия, сдавленная русскими, шаг за шагом пятились остроготцы, далекарлийцы, зидерманландцы. Все рушилось. Начиналось бегство врассыпную. Русские драгуны, казаки, калмыки с разных сторон врубались в полуокруженное королевское войско, и шведы, потеряв строй, обезумев, искали спасенья в лесной чаще, в балках и оврагах; отдельные группы прорывались вдоль опушки на юг, надеясь укрыться за брустверами осадных траншей. Побросав ружья, понуро стояли пленные. Кто сопротивлялся– падал под палашами и кривыми саблями.»

Позднее, в русском плену, Полтавскую битву в дневнике описал шведский первый министр граф Пипер:

«Вечером, когда было темно, армия выступила в трех колоннах и двинулась к неприятельскому лагерю. Перед восходом солнца колонна, в которой находился король, после некоторой заминки в ожидании соединения с другими колоннами, атаковала укрепления и сразу же овладела ими, отогнав напавшую на нас кавалерию противника.

После этого мы ждали два часа, а может, и более, генерал-майора Росса с колонной. Между тем неприятельская кавалерия, обращенная нашей в бегство, повернула кругом и присоединилась к своей пехоте. Некоторое время спустя ко мне подошел канцелярский советник Хермелин и сообщил, что неприятель выступил против нас с намерением атаковать и находится от нас на расстоянии нескольких мушкетных выстрелов.

После этого я сел на коня и, увидав приближающегося противника и нашу еще не выстроившуюся в боевой порядок армию, сказал Хермелину: «Господь Бог должен сотворить чудо, если на этот раз все кончится для нас благополучно.» Я нашел нашу кавалерию в большой конфузии и в такой давке, что я не смог проехать; задние напирали и давили на передних. Увидев это, я повернул искать короля среди пехоты, но нашел, что та уже давно ушла со своих позиций, а на ее месте появилось огромное каре неприятеля, и если бы меня вовремя не предупредил один офицер, я бы угодил в руки русских.

Я поворачиваю коня в надежде найти короля, но не могу проехать, потому что в этот момент наша кавалерия пускается в бегство. Моя лошадь упала вместе со мной и, обнаружив, что я остался один, стал спрашивать, где находится обоз, пока один из пробегавших, майор Бер, не сказал, что проведет меня туда, но вместо этого он привел меня к Полтаве, где меня ожидала большая опасность в виде казаков.»

Новобранцы собирали убитых русских воинов, перевязывали раненых. Вечером длинного летнего дня Полтавской победы Петр провел смотр своих героев-победителей. Сказав им свое царское слово – благодарность:

«Здравствуйте, сыны Отечества, чады мои возлюбленные! Потом трудов моих создал я вас: без вас государству, как телу без души, жить невозможно. Вы, имея любовь к Богу, к вере православной, к Отечеству, славе и ко мне, не щадили живота своего и на тысячу смертей устремлялись безбоязненно. Храбрые дела ваши никогда не будут забвенны у потомства.»

Великий русский историк С.Соловьев писал:

«Усталые, волнуемые не испытанными никогда ощущениями, царь, генералы и офицеры после молебна сели в палатках обедать. Светлое чувство неизмеримой радости не допускало никаих темных чувств: всех сюда! – и пленных шведских генералов усадили тут же за стол.»

Утром 28 июня Петр отправил А.Меншикова в погоню за Карлом. Сам царь-победитель возглавил погребение павших русских воинов. На насыпанном высоком кургане, ставшем братской могилой, после прочувствованной речи Петр поставил крест с надписью: «Воины благочестивые, за благочестие кровью венчавшиеся; лето от воплощения Бога 1709, июня 27 дня».

В Полтавской битве погибли 1345 русских воинов, были ранены 3290 человек. Шведов погибло 9234 солдата и офицера, кроме тех, что «в лесах и полях побиты и от ран померли, которых счесть было невозможно.» В плен было взято 2874 шведа, захвачена казна, обоз, все пушки и 140 знамен и штандартов. В плен попала и половина шведских генералов во главе с Реншильдом.

Преодолев за два дня около ста километров 15000 бегущих шведов достигли Переволочны. Вдогонку шла конница А.Меншикова. Вольтер писал:

«На жалкие остатки шведской армии надвигался теперь князь Меншиков с десятью тысячами всадников. Дорогу вслед за бегущими шведами ему указывали их трупы. Князь послал к шведскому генералу трубача с предложением капитуляции, и Левенгаупт сразу же направил четырех генералов, чтобы принять условия победителей. Еще вчера шестнадцать тысяч солдат Карла XII кинулись на всю армии московитской империи и скорее погибли бы до единого человека, чем положили оружие. Однако после проигранной баталии и воспоследующего бегства, не видя своего государя, который и сам принужден был спасаться, когда ни у одного солдата не оставалось даже последних сил, а мужество уже не поддерживалось никакой надеждой, жажда жизни одержала верх над бесстрашием.

Капитуляция состоялась, вся армия была взята в плен. Все они прошли перед князем Меншиковым и клали оружие свое к его ногам, как девять лет назад тридцать тысяч московитов делали это у Нарвы перед шведским королем.

Победоносной некогда шведской армии не существовало более, половина погибла от лишений, другие были убиты или пленены. За единый день Карл потерял плоды девятилетних трудов и почти ста сражений».

В ночь с 29 на 30 июня через Днепр были с трудом переправлены на другой берег Карл XII, генерал Понятовский, Мазепа, 23 генерала и офицеров, 80 драбантов, 820 солдат и 6 чиновников короля. Переправилась и часть запорожцев. Карл совершил позорный поступок, бросив свою армию. Шведские историки, пытаясь спасти давно потерянную честь короля, правдиво лгали, что он был без сознания.

Через 3 часа после переправы Карла к Днепру подошел 9-тысячный корволант А. Меншикова. Перед ним стояли 16000 шведов во главе с генералом Левенгауптом. А. Меншиков понял, что шведов больше, чем его воинов, почти в два раза, послал донесение Петру и «велел гвардии спешиться и поставя лошадей во фрунт малому числу людей приказал остаться и действовать, всходить на коней и с коней на землю, чтоб неприятелю дать знак стоящего войска линею, а сам с гвардией и конными полками пошел к неприятелю».