Сергей Горлов - Совершенно секретно: Альянс Москва — Берлин, 1920-1933 гг.

Первые контакты имели место в конце 1921 г. Тогда представитель германского флота капитан 1-го ранга В. Ломан договорился с РВС о возврате германских кораблей, конфискованных в годы Первой мировой войны. С 27 мая по 19 июня 1922 г. он провел в Москве переговоры с руководством РККФ (М. В. Викторов, В. И. Зоф, Л. М. Геллер) об ускорении этой акции. Состоялся обмен мнениями относительно строительства в СССР подводных лодок, но он закончился безрезультатно [204]. Тем не менее уже в начале 1923 г. руководство германского флота (адмирал П. Бенке), узнав об интересе Москвы к установлению связей между флотами обеих стран, после предварительной консультации с руководством райхсвера вышло на сотрудника советского полпредства в Берлине, военного агента Михаила Петрова, и 20 марта 1923 г. с ним встретился представитель «райхсмарине» капитан Штефан. Согласно записи Штефана, Петров заявил о намерениях советского правительства воссоздать свой Балтийский флот и передал подробный перечень соответствующих советских пожеланий. В нем, по мнению немца, было все или почти все, необходимое для восстановления флота и обучения его кадров. Пойти на это руководство германского флота могло бы в случае удовлетворения советской стороной встречных немецких пожеланий.

Штефан заявил:

«Если Россия хочет строить по нашим чертежам подводные лодки, самолеты, мины и т. д., изготовление которых нам запрещено Версальским договором, и мы договоримся о том, что от этого мы будем иметь определенную выгоду, то мы предоставим и чертежи, и специалистов».

Штефан предложил руководству ВМФ действовать самостоятельно от руководства райхсвера, если последнее не проявит к этому должного интереса. По отчету Штефана о беседе с Петровым в штабе германского флота было сделано заключение. В нем говорилось, что данный отчет подтверждает известные уже устремления советской стороны.

И далее:

«То, что <���русские> так сильно ломятся в открытую дверь, действует отрицательно на заграницу».

Через день, 22 марта 1923 г. к контактам представителя германского флота с советским военным агентом Петровым был привлечен представитель райхсвера майор Нидермайер, однако дело, похоже, застопорилось. Во всяком случае на документе Штефана спустя 3 месяца, очевидно, руководителем отдела флота военно-морского командования была сделана запись о том, что «дальнейшие шаги не предпринимались по договоренности с руководством райхсвера».

Спустя некоторое время, в декабре 1923 г., выяснилась истинная цель деятельности М. Петрова в подготовке «Германского Октября». На деле он оказался французским коммунистом. Германский посол в Москве Брокдорф-Ранцау неоднократно возвращался к «делу Петрова» как в своих беседах с Чичериным, так и в своих донесениях в германский МИД. В январе 1926 г. он сообщил в МИД Германии, что Петрова звали «то ли Жеуме, то ли Жомене». Согласно В. Орлову, его настоящее имя — Гарнье [205]. Советское руководство, одержимое идеей мировой революции, под видом дальнейшего германо-советского сближения, откровенно пыталось использовать как внешне-, так и внутриполитические трудности Германии для организации там революционного переворота. «Дело Петрова» вызвало среди руководителей германского флота такой устойчивый «антибольшевистский синдром», что когда в начале 1924 г. на основе договоренности о создании немецкой авиашколы в СССР Москва предложила аэродром под Одессой для его комбинированного использования, включая гидросамолеты, руководство германского флота, изъявившее сначала свое согласие участвовать в данном проекте, от этого отказалось. Другими причинами отказа были англофильские настроения руководства «райхсмарине» и его нежелание жертвовать своей автономностью по отношению к главнокомандующему райхсвером.

Тогда за помощью в становлении советских ВМС, которую мог оказать германский флот, командование Красного флота обратилось к «Центру Москва». Где-то на рубеже 1924–1925 гг. оно передало список интересующих его вопросов относительно германского опыта использования подводного флота, управления им, а также других вопросов, начиная от критериев набора экипажей и заканчивая вопросами тактики морского боя. Необходимые наставления и учебники были переданы советской стороне через майора Фишера в апреле 1925 г. От непосредственного же контакта командование германского флота уклонялось.

16 июня и 8 октября 1925 г. отставной советник по военному судостроению Б. Вайхардт (Вейхардт) из Бремена дважды письменно обращался к советским представителям с предложением оказать СССР содействие в «постройке подводных лодок». Оба письма поступили по каналам Разведупра РККА. Вайхардт обосновывал необходимость наличия на вооружении ВМС подводных лодок, поскольку даже «подводный флот слабых морских держав» являл собой угрозу «для морской мировой торговли Англии». Этот вывод полностью разделял начальник Тактического отдела Оперативного (разведывательного) управления Штаба РККФ Эверлинг, на заключение которому направлялись письма Вайхардта.

Неизвестно, откликнулась ли советская сторона на его предложения, но, во всяком случае, Комиссар Штаба РККФ А. Автухов писал 3 декабря 1925 г. наркомвоенмору СССР о положительном заключении в Штабе РККФ:

«<���…> привлечение Вейхардта на службу в СССР признается желательным, имея в виду ту пользу, которую он может принести в деле подводного судостроения» [206].

В начале марта 1926 г. теперь уже со стороны германского флота была предпринята попытка завязать контакты между флотами через ушедшего в отставку с поста главкома германского ВМФ адмирала П. Бенке. Но в Москве он натолкнулся на отказ. Тем не менее при встрече с Чичериным 18 марта 1926 г. он заявил о готовности германского флота в случае войны выступить против Польши и блокировать проливы, ведущие в Балтийское море. Он убеждал советского наркома, что на Востоке у Германии лишь один враг — Польша, и что общие враги у обоих государств находятся на Западе.

Отказ Москвы был обусловлен ссылкой на высказывание германских правительственных кругов в райхстаге о том, что целью сотрудничества флотов обеих сторон будет усиление советского флота. Очевидно, это было тактическим ходом в преддверии визита Уншлихта в Берлин. Уншлихт должен был привезти в Берлин развернутую — практически во всех областях — программу военного сотрудничества между СССР и Германией. Расчет мог крыться в игре на контрастах: сначала Москва отказывается от германского предложения о сотрудничестве флотов (тем более, что 18 марта Политбюро утвердило директивы для Уншлихта), а затем тут же сама предлагает то же самое. Во всяком случае неделю спустя, 25 марта 1926 г. в ходе визита Уншлихта в Берлин советский военный атташе П. Н. Лунев и морской офицер, член советской военной делегации П. Ю. Орас, в беседе с 4 офицерами германского флота (адмирал А. Шпиндлер, капитаны 1-го ранга Левенфельд, Биндзайль и Раймер), а также руководителями «Центра Москва» полковником Лит-Томзеном и «Вогру» майором Фишером, в соответствии с директивой выдвинули конкретную программу реорганизации ВМФ СССР в сотрудничестве с Германией: