Сергей Горлов - Совершенно секретно: Альянс Москва — Берлин, 1920-1933 гг.

Берлин согласился с подобным обменом и 22 мая 1926 г. об этом был проинформирован посол Брокдорф-Ранцау. Было сделано соответствующее сообщение советскому полпредству в Берлине [254]. Однако германский МИД справедливо опасался, что военное министерство воспротивится такому шагу. С другой стороны, МИД полагал, что если обмен не будет произведен, то тогда приговоры в процессах над арестованными в СССР немцами будут весьма жестокими. В свою очередь это привело бы к тому, что «политическое значение Берлинского договора было бы утрачено и, ввиду известного единства политики и экономики в России, не замедлили бы сказаться и экономические последствия». Мало того, в связи с делом Шолля, реальной стала бы угроза компрометации и данное дело могло бы вылиться в международный скандал, поскольку советское правительство, как опасались в Берлине, не смогло бы сохранить контроль над процессом, который, в конечном счете, был бы использован компартией в идеологических целях. Вот тогда и всплыли бы связи «Юнкерса» и стоявшего за его спиной военного министерства с «Красным воздушным флотом». После этого публичное обсуждение этих вопросов без труда перешло бы и на прочие военные связи Германии с СССР [255].

В связи с этим 12 июля 1926 г. Дирксен составил краткий, но весьма емкий и красноречивый документ:

«Компрометирующий материал.

1. 200 тыс. снарядов складированы в Ленинграде, будут транспортированы в Германию (нарушение Версальского договора).

2. Липецк. Обучение немецких курсантов в военной школе летчиков (нарушение Версальского договора).

3. Обмен военными и морскими миссиями. (Если, может быть, и не нарушение Версальского договора, то, во всяком случае, опасность тяжкой компрометации.)

4. Мы строим в России химзавод.

5. Мы содержим танковую школу.

6. «Юнкерс».

7. Предстоят переговоры с Уншлихтом о переносе немецкой (военной) промышленности в качестве оборонной промышленности в Россию («Райнметалл», «Крупп»).

8. Мы инвестировали в военную промышленность 75 млн. марок» [256].

Сотрудник германского посольства в СССР А. Хенке, находившийся в то время в Берлине, 12 июля 1926 г. также подготовил для Дирксена обзорный документ с перечислением проводившейся в нарушение военных положений Версальского договора деятельности. В нем наряду с производством и вывозом военного снаряжения и боеприпасов из СССР говорилось об обучении советских летчиков германскими инструкторами; о деятельности летной школы в Липецке; о неоднократных визитах в СССР делегаций райхсвера, ВМФ и ВВС (Миссии Хассе, Менцеля, Фишера, Вильберга, Фогта, Шпиндлера), а также об участии на маневрах РККА в 1925 г. под вымышленными именами группы «активных» офицеров райхсвера [257].

14 июля на совещании между статс-секретарем МИД Германии Шубертом и военным министром Гесслером (присутствовал Шляйхер), а затем на заседании 19 июля 1926 г. с участием канцлера Лютера обсуждалась угроза компрометации в связи с требованием Москвы получить в ходе обмена Скоблевского. В Берлине царило единое мнение, — и оно было отчетливо проиллюстрировано в случае со Скоблевским и «делом немецких студентов», — что в случае посылки новых эмиссаров из СССР в Германию для разжигания революционной деятельности Москва найдет возможность подстраховать их арестом немецких заложников [258].

19 июля 1926 г. кабинет принял решение о «политическом помиловании» Скоблевского, обусловив его согласием Исслера. Однако тот резко возражал против такого решения и грозил уйти в отставку, полагая, что нельзя прощать преступника, участвовавшего в подготовке попытки свергнуть конституционный строй в Германии. Помощь райхсвера в подавлении «Октябрьского переворота» 1923 г. была тогда решающей; поэтому помилование Скоблевского, по мнению Гесслера, крайне негативно подействовало бы на райхсвер. Ситуация обострилась настолько, что военный министр предложил даже пойти на прекращение военного сотрудничества с СССР, если из-за «военного дела» советская сторона получит свободу рук для шантажа [259].

В конце концов на заседании кабинета 12 августа 1926 г. было подтверждено решение о помиловании Скоблевского, и 20 августа президент Гинденбург подписал соответствующий указ [260]. Таким образом, вопрос со Скоблевском, Шоллем, студентами и другими арестованными был урегулирован: 14 осужденных в СССР немцев в сентябре того же года были обменяны на четырех, осужденных в Германии (в том числе Скоблевского).

Однако советско-германские отношения ждало еще одно испытание, связанное с «гранатной аферой» и «делом Юнкерса», вылившимся позже в огромный скандал. Слухи о перевозках морем грузов из Германии в СССР (маузеры, сырье для производства ОВ, порох, снаряды, запчасти для самолетов и стрелкового оружия и т. д.) в Финляндии начали циркулировать еще в феврале 1926 г, когда несколько пароходов с этим грузом попали в Финском заливе во льды [261]. 5 июля финский министр иностранных дел Э. Н. Сетала информировал об этом германского посланника в Хельсинки Х. Хаушильда, особенно акцентировав внимание на том, что немецкий пароход «Альтенгамме» был зафрахтован под груз с военным снаряжением для СССР (маузеры, мышьяк для производства ОВ). В ноябре 1926 г. финны составили список советских фабрик, на которых Германия помогала налаживать военное производство. Об этом стало известно и в Варшаве, и в Париже, и в Лондоне. Французская газета «Аксьон Франсез» опубликовала об этом заметку в номере от 9 августа 1926 г. В начале августа 1926 г. генсек МИДа Франции Ф. Бертело интересовался у германского посла в Париже Л. фон Хеша относительно германских поставок ОВ морем в СССР. Об этом же запрашивал у статс-секретаря МИД Германии Шуберта английский посол в Берлине лорд д’Абернон. Пресс-атташе польского посольства в Берлине Б. Эльмер передал одному американскому журналисту материал о германских поставках в СССР с просьбой опубликовать его.

Пытаясь пресечь расползание взрывоопасной информации, Шуберт в телеграмме от 6 августа 1926 г. поручил послу во Франции Хешу и посланнику в Финляндии Хаушильду сообщить министрам иностранных дел Франции и Финляндии, что официальные германские власти к перевозкам вооружения никакого отношения не имеют и что скорее всего речь идет о международной контрабанде оружия с использованием зафрахтованных в Германии судов. Адресатом могут быть и Россия, и Китай. В больших количествах оружие через Чехословакию, Данию и Россию в Китай сбывало итальянское правительство. Вполне возможно, что и германские суда доставляли подобные грузы из Копенгагена в Ленинград. Шуберт приводил конкретный случай с задержанием английскими властями в южноафриканских портах двух германских судов, зафрахтованных Правительством Италии для Перевозок в Китай трофейного оружия времен империалистической войны 1914–1918 гг. [262]