Сергей Горлов - Совершенно секретно: Альянс Москва — Берлин, 1920-1933 гг.

Особое же внимание Москвы к Германии, несмотря на наличие широкой договорно-правовой базы их отношений, прошло пик своего развития. Этому способствовали и многочисленные неудачные попытки Коминтерна дестабилизировать обстановку как в Германии (март 1921 г., октябрь 1923 г.), так и в других странах (Эстония, Польша, Венгрия, Болгария) путем разжигания революции [313]. Москва поняла, что время революций прошло. В немалой степени на спад специфического интереса к Германии и интенсивности взаимоотношений Москвы с Берлином на фоне относительно устойчивых экономических взаимоотношений повлиял и уход со своих постов (в результате отставки или смерти) творцов «рапалльской политики». Так, после смерти германского посла Брокдорфа-Ранцау (август 1928 г.), с которым советского наркома иностранных дел связывали не только межгосударственные дела, но и «сердечные отношения», так называемый «фактор Чичерина» сильно ослаб. Начиная примерно с 1928 г., Чичерин стал постепенно отходить от дел, и оперативное руководство НКИД все более переходило в руки англо- и франкофила Литвинова [314]. Это означало, что советская внешняя политика теперь еще более определялась директивами «инстанции», члены которой постоянно ссылались на опыт Парижской коммуны. А философия «осажденной крепости» требовала наличия хорошо вооруженной и подготовленной, организованной армии. Поэтому военные отношения с Германией были поставлены на сугубо деловую, прагматическую основу: началось самое широкое изучение и внедрение опыта германской армии в РККА за счет обучения кадров в летной, танковой и химической школах райхсвера на территории СССР, посылки советских краскомов на длительное — до года — обучение в Германию, а также на маневры, полевые поездки и штабные игры райхсвера, привлечение германских преподавателей в академию им. Фрунзе. Отдельной темой, привлекавшей пристальное внимание военного руководства СССР, стало непременное участие советских специалистов в проводившихся в «Липецке», «Каме», «Томке» испытаний техники и отработке современных методов ведения боевых (наступательных и оборонительных) действий.

Уже в 1926 г. Уншлихт докладывал Сталину о первых положительных результатах деятельности авиационной школы для советской стороны. Однако затем практически весь 1927 г. из-за скандальных разоблачений прессы («гранатная афера» и т. д.) авиашкола не функционировала в полную мощность, хотя несколько десятков советских летчиков прошли там летную подготовку. Работа школы начала набирать обороты с конца 1927 г., когда политические страсти улеглись и в целом было завершено оборудование школы (62 самолета, 213 пулеметов, 19 автомобилей, 2 радиостанции на январь 1929 г.). Соответственно увеличился и интерес к ней со стороны Москвы.

Однако уже 5 сентября 1929 г. в ходе официального визита в СССР начальника генштаба райхсвера генерала К. фон Хаммерштайна-Экворда Ворошилов жаловался, что «авиасредства школы устарели и неинтересны для нас. Эта техника нам ничего не дает. Германские фирмы имеют более современные самолеты». Хаммерштайн обещал расширить исследовательскую работу и увеличить в школе количество техники. Кроме того, Ворошилов настоятельно просил Хаммерштайна «повлиять на то, чтобы отношения представителей в школе были более нормальные и дружественные». Данная фраза говорит о том, что работа шла при отсутствии взаимного доверия, что весьма существенно для понимания атмосферы сотрудничества в Липецкой школе.

30 января 1930 г. Я. И. Алкснис, исполнявший обязанности начальника ВВС РККА, по указанию Ворошилова принял делегацию Миттельбергера (псевдоним — Мольт), отвечавшего в министерстве райхсвера за работу Липецкой школы. Миттельбергер-Мольт передал «сводку работ технического развития» авиационного дела в Германии. Часть перечисленного в документе оборудования было обещано прислать в Липецк для испытаний еще в 1930 г., а остальное, причем наиболее существенное оборудование — компрессоры авиамоторов для высотных (до 5–6 тыс. метров) полетов, спаренный W-образный мотор, перевернутый V-образный мотор, висячий 4-цилиндровый мотор, звездообразный мотор, средства предохранения бензо- и маслобаков от поражения пулей, радиосвязь типа «воздух-земля» — в 1931 году. Миттельбергер пригласил советских представителей на испытания авиатехники в Германию в 1930 г.

Он передал также «для сведения» копию своих письменных указаний «4-му отряду» на зиму-лето 1929–1930 гг. относительно проведения испытаний новых типов самолетов, их вооружения и оборудования.

В дополнение к этому документу он информировал своих советских коллег о расширении задач летной подготовки курсантов. Речь шла о дневных полетах отрядов истребителей-разведчиков и бомбардировщиков; одиночных ночных полетах; о ведении воздушных боев одноместных истребителей с другими типами самолетов для «окончательного разрешения спора» о роли, значении и месте одноместного истребителя среди других типов самолетов. На основе учебных воздушных боев в Липецке немецкая сторона намеревалась завершить «Наставления об истребительной авиации» и составить «Наставление о бомбардировочной авиации», а после выхода этих наставлений в свет — передать их советской стороне. Затем Миттельбергер вручил Алкснису список самолетов серийного производства и их технического обеспечения, подчеркнув, что этот жест — лишнее свидетельство того, что «он от нас ничего не скрывает». В свою очередь, немец настаивал на «полном взаимном доверии».

Алкснис в донесении Ворошилову предложил воспользоваться приглашением Миттельбергера поехать в Германию и передать немцам «сводку работ технического развития» советского воздушного флота (что и было сделано), ограничившись в ней, однако, лишь объектами, «не представляющими особого секрета». Он предложил также вручить немцу краткое сообщение о впечатлениях о поездке в Германию помощника начальника УВВС РККА С. А. Меженинова с указанием того, что тот в Германии видел «большие достижения в авиации, чем те, что немцы применяют в Липецке».

Весной 1930 г. (28 апреля — 7 мая) Алкснис и Меженинов по упомянутому приглашению прибыли в Байройт, где они присутствовали на военно-воздушной игре. В отчете высшему руководству РККА ими было отмечено, что в Липецке используется устаревшая авиатехника. Они предложили поставить перед заместителем начальника генштаба райхсвера генералом Миттельбергером в ходе его намечавшейся в мае 1930 г, «инспекционной поездки» в Москву и Липецк вопрос о том, чтобы уже «в ближайшее время <���…> новые объекты техники воздушного флота» были предоставлены Липецкой школе. Отметив, что немцы едва ли будут увеличивать расходы и использовать в Липецке новую технику, ограничившись «школьной тренировкой своего личного состава на устаревшей материальной части», Алкснис и Меженинов предлагали выяснить через Разведупр РККА, не проводит ли немецкая сторона «воздушные опыты в области тактики и техники в Испании».